Джорджию.
На каждой остановке мы сходили с автобуса вместе. Через некоторое время все станции будто слились в одну. Каждый раз я пыталась дозвониться до Берни, и каждый раз Джорджия заверяла меня, что связь скоро наладится.
– Только подумай, как она будет рада услышать твой голос, когда ты наконец дозвонишься до нее, – говорила она.
Конечно, я рассказала Джорджии о своем везении, как и обо всем остальном, но нам никак не попадались игровые автоматы, чтобы я могла ей это продемонстрировать. Не то чтобы она мне не верила, – она говорила, что верит, – но я все равно хотела, чтобы она увидела это своими глазами. Наконец я придумала, что делать, на остановке в Де-Мойне.
– Стой здесь и ничего не говори, – сказала я. – Просто смотри.
С минуту я оглядывала станцию, пока наконец не увидела то, что хотела, на скамейке рядом с туалетом. Затем я направилась к газетному киоску.
– Два лотерейных билета, пожалуйста. – Я протянула в окошко деньги.
– Не слишком ли ты маленькая для таких игр, пигалица? – сказал продавец. – Я не могу продать тебе билеты.
– Но это не для меня! Меня мама попросила их купить. Она говорит, что я удачливее. Вон она, сидит на скамейке, видите? – Я показала на сидящую на дальней скамейке рядом с туалетом женщину, сосредоточенно ищущую что-то у себя в сумке. – Если я хочу купить билеты для взрослого, это же ничего, правильно? Я не одна, а с мамой – она вон там, ищет свои очки. Она их вечно теряет, – продолжала тараторить я. – Я ей говорю – пусть повесит их на цепочку на шее, но она про это забывает. Мама! Эй, мам! – крикнула я в ее сторону.
Женщина продолжала шарить в сумке и не обратила на меня внимания.
– Она плохо слышит, когда у нее нет очков, – объяснила я (Берни как-то сказала это о своем отце). – Правда, странно?
– Хмм. М-да, – буркнул продавец, бросив еще один взгляд на женщину на скамейке, и вручил мне два билета.
Я заплатила и ногтем соскребла серебристый защитный слой с цифр на билетах. Я выиграла семь долларов по одному из них и три по второму. Продавец, казалось, был удивлен.
– Смотри, мам! – воскликнула я, размахивая десятью долларами, которые мне дал продавец. – Мы выиграли!
Джорджия была восхищена. На выигранные деньги я купила нам гамбургеры, жареную картошку и два молочных коктейля. Я знала, что Берни считает это вредной едой, но что-то подсказывало мне, что она меня простит. В первый раз с тех пор, как я покинула Рино, у меня в животе не было пусто.
– Как ты думаешь, из меня получится хороший психолог? – спросила Джорджия, когда наш автобус покинул Де-Мойн и снова вырулил на шоссе. – Фрэнк говорит, что я просто комок нервов.
Я представила себе клубок, из которого свисали длинные худые ноги Джорджии, болтаясь взад-вперед на ветру.
– А кто такой Фрэнк? – спросила я.
– Фрэнк Грегори. Так, один мальчик, который мне нравится.
Я снова почувствовала укол ревности.
– Фрэнк ошибается. Из тебя получится отличный психолог, – заверила я ее.
Мы еще немного поболтали, и Джорджия задремала.
Я снова достала свой блокнот и открыла его на чистой странице, чтобы начать новый список.
