Я не выдержала и расплакалась.
– Я в Хиллтоп-Хоуме, Берни, и рядом со мной шериф. Трумэн Хилл ужасный, он ничего не хочет мне говорить. Он думает, что я кто-то другой. Что я хочу от него денег. А мамы нет в их архиве. Берни, я хочу домой! – всхлипывала я в трубку. – Очень хочу домой.
Руби вытащила из рукава своего свитера бумажную салфетку и протянула мне.
Я высморкалась и попыталась отдышаться.
– Дай-ка я с ней поговорю, – произнес Рой, протягивая руку за телефоном.
Я отдала ему трубку и осталась стоять рядом, шмыгая носом и вытирая глаза, а Руби поминутно протягивала мне новые салфетки. Рой отошел в сторону, потянув за собой телефонный провод. Он говорил так тихо, что я не слышала, что он сказал Бернадетт.
Моя одежда насквозь промокла от дождя, и у меня зуб на зуб не попадал.
Руби ушла и вернулась с кухни с чашкой растворимого какао и своим пальто, которое она набросила мне на плечи. Пальто было мягким и теплым, и от него пахло цветами, как от Джорджии, когда она съела «Фиалочку».
Рой говорил с Бернадетт довольно долго, а я пила какао, пытаясь снова не расплакаться.
Наконец он попрощался с ней и вернул мне трубку.
– Мне кажется, я уже знаю ответ, но скажи, солнышко, что говорят его глаза? – услышала я голос Берни. – Это очень важно.
Шериф Рой Франклин был крупным черноволосым мужчиной с сединой на висках и густыми, нависавшими над верхней губой усами. Его большие карие глаза были темными, как молотый кофе в ящичке кофемолки Берни. Когда он улыбался, в уголках его глаз собирались мелкие морщинки.
– Что-то хорошее, – ответила я.
– Я так и думала, – с облегчением сказала она.
Когда я повесила трубку, Рой задумчиво произнес:
– Своеобразная женщина. Но знает, чего хочет.
– Что она вам сказала? – спросила я.
Он сунул руку в карман. Сначала я решила, что он полез за наручниками, и почувствовала комок в горле. Но он только вытащил монетку:
– Орел или решка?
– Что? – не поняла я.
– Орел или решка? Угадай. – Шериф подбросил в воздух монету. Она упала на тыльную сторону его руки, и он прихлопнул ее другой рукой сверху.
– Орел, – сказала я.
Он проверил и кивнул.
– Давай еще раз. Орел или решка?
– Решка.
И снова оказалась права.
Шериф проделал то же самое десять раз подряд, и я каждый раз угадывала.
– Что же это такое, Рой? – спросила Руби.
– Чтоб меня! Все, как она сказала. – Рой пораженно смотрел на меня.
– Как кто сказал? – не поняла Руби.
– Бернадетт, соседка. Она поспорила со мной, что эта вот девочка сможет правильно угадать, какой стороной упадет монета десять раз подряд, и так оно и вышло. Так что мне ничего не остается, кроме как сдержать свое обещание.
– А что ты пообещал?
– Я пообещал Бернадетт, что если Хайди угадает десять раз подряд, то, вместо того чтобы отвести ее в участок, как собирался вначале, я отвезу ее к себе домой, покормлю ужином и оставлю переночевать.
– Рой…
– Что, Руби? Ты же не хочешь, чтобы она спала в участке? Ей двенадцать лет, и она за три с лишним тысячи километров от дома.
– Конечно, не хочу, – тихо сказала Руби. – Просто мы… мы же еще толком не знаем, в чем дело.
– Я знаю достаточно, чтобы понять, что мне делать. И кстати, я бы хотел поговорить с твоим начальником. Куда он делся?
– Он, наверное, в игровой. У Элли сегодня не лучший день, – пояснила Руби. – Он снова бился головой.
– Ты уже знакома с Эллиотом? – спросил меня Рой.
Я кивнула.
– Он у Руби любимчик, если ты вдруг не заметила. Я сейчас вернусь. Хочу немного поговорить с мистером Хиллом.
– Спросите его, почему Эллиот знает мамино слово, – попросила я.
Рой вопросительно посмотрел на Руби.
