Новости опечалили меня и встревожили. Тени работных домов более века омрачали жизни тысяч людей. Хотя в 1930 году их официально упразднили, они продолжали существовать под другими названиями. Мне стало страшно за мистера Коллетта, но я не хотела выражать сомнений или пугать его, так что просто сказала:
– Буду навещать вас, обещаю.
Вернувшись в Ноннатус-Хаус, я излила свои тревоги сестре Джулианне.
– Вы должны понимать, что это только его решение, – сказала она с очень серьёзным видом. – Он умный человек и наверняка понимает, что вряд ли сможет ухаживать за собой в новом месте.
Я тогда была молодой, горячей и склонной к спорам.
– Но ему уже гораздо лучше! Он спокойно управляется сам! Видит он плохо, но это не слепота, и он лёгко находит всё, что нужно.
Сестра Джулианна нежно улыбнулась:
– Да, милая, я знаю, но это лишь потому, что он знает, где что находится. Он способен жить в одиночестве только благодаря привычке.
В другом доме ему придётся тяжело. Так бывает со многими стариками.
Я продолжала беспокоиться, но понимала, что ничего не могу сделать.
Несколько дней спустя, проходя мимо, я решила заглянуть и договориться о прощальном вечере со своим старым другом. К моему изумлению, квартира была пуста. Я выглянула в окно. Здесь всё было тем же, но и другим. Неодушевлённые объекты живут своей жизнью, особенно когда их постоянно использует кто-то из людей. Когда эта жизнь заканчивается, они выглядят уныло и потерянно, словно мебель, небрежно составленная на складе. Я знала, что мистера Коллетта тут больше нет, и не нуждалась ни в чьих подтверждениях, однако в этот момент из дверей вышла – или, скорее, выползла – его соседка. Куда делись надменность, агрессия, суетливость? Теперь она казалось воплощением апатии и отчаяния.
– Нет его, – сказала она монотонно. – Утром забрали, с вещами. Скоро и меня заберут.
Она скрылась в квартире и заперлась. В Попларе никогда не закрывали днём дверей – разве что те, кто чего-то опасался.
Вернувшись в Ноннатус-Хаус и поднимаясь по лестнице, я почувствовала, насколько мне грустно. Всё произошло так неожиданно. Первым моим порывом было отправиться к своему другу, но затем я заколебалась – надо же дать ему время устроиться и познакомиться с окружающими. Возможно, это и к лучшему. Если чему-то суждено произойти, пусть случается мгновенно. Он мудрый старик и не согласился бы уехать так быстро, если бы из отсрочки мог выйти какой-то толк.
Две недели спустя я села на велосипед после обеда и отправилась на поиски Сент-Марка. За высокими железными воротами высились мрачные серые дома. Я привыкла к старым зданиям работных домов, поскольку большинство из них переделали в тюрьмы или больницы. Все они выглядели уныло, но мне никогда не встречались строения, подобные Сент-Марку. Сердце моё сжалось.
Я спросила, где найти мистера Коллетта. Видимо, я воображала, что услужливая хорошенькая медсестра в накрахмаленном халате отведёт меня прямиком к моему другу. Этого не произошло. Единственный, кто мне попался, – довольно неряшливый рабочий, который толкал перед собой тележку с какими-то корзинами. По-английски он не говорил и молча указал на дверь. Внутри оказалось что-то вроде конторы, но совершенно пустой: высокие потолки, холодный воздух, потрескавшаяся краска на стенах.
Я поздоровалась, и мой голос эхом отозвался на лестнице. Никто не вышел.
Я заглянула в какую-то другую дверь. Передо мной открылся широкий пустой коридор с десятком дверей – я открыла одну из них и оказалась в большой комнате, где за пластиковым столом сидело множество стариков. Для помещения, где было так много народу, тут было поразительно тихо. Пустые и невыразительные взгляды уставились на меня. Я огляделась, но не нашла мистера Коллетта, и у кого спросить о нём – тоже было неясно. Услышав звон тарелок, предполагающих наличие кухни, я пошла на звук. Мне встретились два юноши, но оба не говорили по-английски. Они несколько раз повторили «Коллетт» и затрясли головами. Один из них показал на соседнее здание.
Я отправилась туда и, к счастью, встретила рабочего, который сказал:
– Вам надо в приёмную, дорогуша, вон туда, – и он указал на дверь, куда я вошла сначала.
Вернувшись, я около двадцати минут безуспешно пыталась кого-либо дозваться. Наконец ко мне вышел мужчина средних лет с пачкой бумаг в руках. Я изложила ему свою просьбу, и он посмотрел на меня в полном изумлении.
– Вы хотите видеть мистера Коллетта? Так?
– Да.
– Зачем? Вы социальная работница?
– Нет, мне просто нужно его увидеть. Сейчас это возможно? Или приёмные часы уже закончились?
– Нет у нас никаких приёмных часов. Здесь обычно не бывает посетителей. Мне надо открыть кабинет и узнать, где этот мистер Коллетт.
Зайдя в кабинет, он принялся шуршать бумагами.
– Кажется, нашёл. Мистер Джозеф Коллетт, так? Корпус Е, пятый этаж. Вон по той лестнице.
Я поднялась на пятый этаж и попала в комнату, похожую на ту, что видела до этого, – просторную, с парой десятков пластиковых столов с четырьмя
