жизнь в Сиазовой лощине. Это была исповедь Извель, не стоило нарушать это таинство. Я только позволила себе спросить:
– Почему ты так уверена, что это был Мастос? Крайнийцев в Королевстве было много и годы назад.
Гадалка зябко поежилась. Утренний холод проникал даже сквозь плотные кирпичные стены таверны и сворачивался у ног колючим лесным зверем.
– Мне кажэтся, что он сам хотэл напомнить о той встрэче. После знакомства мы с Гаром рэшили исследовать в поисках тварей юг страны. Я собиралась пройти через Врата Рэмира, но не смогла. Там все перекопано, и куча строитэлей: говорят, скалы начали крошиться и проходить там опасно. Мнэ пришлось идти в обход, по горным тропам, там я и встрэтила Мастоса. Он спэшил, как и я, на юг – но восточнее. Приятный, тихий, любэзный. Он как будто возник в моэй жизни в самое нужное врэмя.
«Возник в моей жизни в самое нужное время». Что ж, так могла сказать и я сама. То, что Мастос встретил нас со Слэйто и Аэле после битвы в Русалочьей пади, уже не казалось мне удивительным совпадением. Монах все рассчитал.
– Это он сказал мнэ, что Крианна вот-вот захватит столицу и власть. Он сказал мнэ, что ты жива, как и Атос, и что мы всэ встретимся во дворце. Он говорил нэ как прэдсказатель, а как наблюдатэль. У мэня же нэ было причин ему нэ вэрить. Он сказал, что Гара перэхватит кто-то из его учэников, а сам он должэн спешить. На прощание он почти вскользь спросил, где мой браслэт с зэлеными бусинами. Я даже не сразу поняла, о чэм он, и, кажется, ничэго ему нэ ответила. Лишь когда он скрылся из виду, я сложила все в уме и догадалась, что этот старик и есть крайниец из далекого прошлого.
В тот день мы с Извель больше не говорили ни о прошлом, ни о будущем. Мы прилично набрались эля у Шмулса и учинили небольшой переполох во дворце, вернувшись ночью и горланя заокраинские песни. Крианна даже лично вышла нас отчитать. Странно, но, несмотря на поздний час, королева была одета и не выглядела сонной. Казалось, что они с Гардио совещаются вторые сутки без перерывов на сон или еду.
Я лукавила, говоря Извель, что не избегаю Атоса. А между тем делать это становилось все сложнее. Странно, но как только ты прикладываешь усилия и выдумываешь всевозможные схемы, чтобы избежать встреч, они начинают случаться по десять раз на дню. Мы сталкивались в конюшнях, псарнях, голубятнях, на кухне, во внутреннем дворце, в оружейной. В конце концов, я уверилась, что единственное место, где Атоса точно нет, – это его собственная комната, и была в шаге от того, чтобы направиться туда и просидеть там до вечера.
Это был поздний вечер второго дня совещаний Крианны и Гардио. Когда я вышла в крытую галерею, выходившую в сад, на небо уже высыпали звезды. Еще днем я заметила ржавую железную лестницу, ведущую на черепичную крышу галереи, и вот теперь, сбрасывая сапогами чешуйки ржавчины, забралась наверх. Над головой был глубоко синий небосклон, а под ногами раскинулся пахнущий свежей зеленью сад. Я почти наугад сделала пару шагов и села.
– Привет, – донеслось из темноты.
– Да ты издеваешься, – простонала я.
– Если хочешь – я уйду, – беззлобно сказал Атос. – Не думал, что встречу тебя здесь…
– …И именно поэтому сюда залез, – закончила я за него. – Нет, я не хочу, чтобы ты уходил. Тут ведь так хорошо, правда?
– Немного напоминает наше путешествие. Я никогда – ни до, ни после – столько раз не глядел на звездное небо. В детстве небосклон не привлекал меня, а когда я стал командиром наемников, а затем генералом, то всегда бывал слишком занят для подобных занятий. Но после нашего эпичного похода к Белой башне я на многое, не только на звезды, стал смотреть иначе.
– Славное было время, – согласилась я. – Знаешь, мне до сих пор интересно, почему же ты вот так просто сорвался на север вместе со мной?
– Боюсь, истинные причины тебе бы не понравились. Но так или иначе – я, как ты говоришь, сорвался. А вернулся уже совсем другим человеком. Я и раньше частенько слышал, что дорога меняет, но не понимал, как именно. Только сейчас понял: дорога не меняет людей, она людей создает. Из нас закрытых, зашоренных, потонувших в своих проблемах она вытаскивает на свет нас истинных.
– Если нам было так хорошо тогда, то почему все стало сложным сейчас?
– Потому что людям нужна драма, – со смешком ответил Атос. – Мы не любим, когда все просто и понятно.
Я придвинулась к нему в темноте и положила голову ему на плечо. Пусть завтра все станет иначе, пусть снова будут перепалки между ним и Слэйто, пусть мы вновь начнем избегать прямого взгляда, но сейчас над нами раскинулась ночь, которая стирала два года и возвращала нас к костру, возле которого спали Извель и Ким.
– Ты – моя семья, Атос. И я так рада, Войя мне свидетель, что ты выжил в Сиазовой лощине. Наверное, это единственное, что имеет значение. Все остальное решится так или иначе.
Какое-то мелкое существо пронеслось по коньку крыши, из-под его лап посыпались мелкие камушки, которые зашуршали по черепице. Потом вновь стало тихо. Атос правой рукой обнял меня за плечо и прижал к себе.
На третий день нас снова собрали в тронном зале. Молоденькая горничная, та самая, что обнаружила подкинутые Мастосом записки, провела меня туда лабиринтом коридоров и оставила в одиночестве. Затем начали подтягиваться остальные. Сначала появилась Извель, сегодня облаченная в бледно-зеленое платье. Похоже, моя подруга всерьез увлеклась модами и вряд ли намеревалась возвращаться к цветастым юбкам. Корсет плотно облегал ее точеную талию, приподнимая и без того немаленькую грудь. Рядом с такой женщиной-статуэткой я все сильнее ощущала себя мальчишкой: плоскогрудым, с костлявыми плечами и твердым, как камень, задом. Ни одной приятной округлости на всю меня.