Мы зачаровано наблюдали, как монетка блеснула и провалилась в темноту. Звука падения так и не раздалось. Ни через минуту, ни через две.
– Там может быть болото, – произнесла Секира таким тоном, будто старалась утешить Атоса. Тот только обиженно метнул на нее взгляд из-под челки и подтолкнул меня вперед. Он был прав: выбора особо не было – нам пришлось спускаться.
Внутри оказалось не так холодно, как снаружи. Толстые стены отсекли ветер, но согреться все равно не удалось. Гранит промерз до основания, а чтобы не упасть, нам приходилось держаться за камни руками. Огоньки вспыхивали, стоило нам подойти поближе, и гасли, как только мы достаточно удалялись от них. Они освещали лишь небольшой участок пути впереди и пару шагов сзади. Атос было потянулся к одному из мерцающих клубочков, но тот проворно, будто паук, пополз вверх по стене.
Спустя бессчетное количество шагов первой заговорила Извель:
– Вы замэтили, что мы спустились ниже уровня зэмли? Я считала ступэни. Мы намного нижэ основания башни.
– Может быть, она идет до самого центра земли? – шепотом поинтересовалась Секира.
– И упирается в болото? – с усмешкой спросил Атос. Он так и не смог попрощаться с упущенным оллом.
– Нельзя быть таким скрягой, Атос. Когда ты станешь дедушкой, то будешь прятать еду от своих внуков под подушку и коллекционировать всякий хлам, – предрекла я.
Мы засмеялись, но смех резко оборвался. Мимо нас сверху вниз что-то пролетело. Небольшое и небыстро, но достаточно явственно, чтобы каждый из нас заметил это движение. Прошла пара мгновений, и все повторилось.
– Вот опять, – заметила Секира.
Мы подождали еще. И когда сверху снова послышался тихий звук рассекаемого воздуха, Атос резко выбросил руку и поймал падающий предмет. Он раскрыл ладонь – на ней лежала золотая монета.
Мы остолбенели. Я даже задрала голову, пытаясь разглядеть, кто же стоит сверху и столь щедро рассыпает золотые.
– Это моя монета, – с трудом, отказываясь верить своим собственным словам, произнес крайниец. – Лицо последнего короля, а не претендентов, щербинка у короны и слегка погнутый снизу край.
Мы немного подождали. Новых монет не появилось.
– Если она, – указала на монету Извель, – попала в ловушку врэмени, то почему стала падать только сэйчас? Мы давно кинули ее и давно идем по башнэ.
– Может быть, мы приближаемся к цели? Магия становится сильнее, чем ближе к ее эпицентру ты находишься.
Атос что-то пробурчал себе под нос. Мне показалось, что это было: «Магия-шмагия, я просто рад, что моя монета вернулась».
Я продолжила спуск, мимолетом поглядывая на темное пламя на своем запястье. Я могла ошибаться, но его языки поутихли. Это могло быть шуткой полумрака или моего усеченного вдвое зрения, но казалось, что пламя гаснет, и лишь слабый отсвет на коже говорил о том, что оно не исчезло совсем.
Так, занятая разглядыванием своих рук, я и не заметила, как сошла со ступеней на твердую землю. Лестница окончилась, мы добрались до дна башни.
Красноватые огоньки не покинули нас, они медленной чередой заняли места вокруг комнаты – или пещеры? – В которой мы очутились. Каменные своды, испещренные тысячей рисунков, были абсолютно сухими и даже слегка теплыми.
– Это история проклятого народа: от взлета до падэния, – произнесла Извель, разглядывая наскальные изображения. – Как и рассказывала бабушка Ошкэ лэтописцу. Мы в Медвэжьем остроге.
Пока друзья изучали стены, я двинулась в самый темный угол. Огоньки будто намеренно обходили его стороной и не освещали. Но их присутствия хватило, чтобы разглядеть плохо сколоченный ящик, прятавшийся в тени. Подобно грубому острогу, где он хранился, килиаз с Надеждой был угловатым, тяжелым на вид и безвкусным. Ему было далеко по затейливости до братьев-ларцов из Сада и Чертога. Но, возможно, только такая оболочка и пристала надежде, самому эфемерному и непрочному из всех чувств на земле. Я всегда почитала ее слабостью и теперь была готова встретиться с ней лицом к лицу.
Руки легли на тяжелую крышку.
– Лис, постой! – В отчаянии крикнул Атос, заметивший наконец, чем я занята. Но его оклик уже не мог меня остановить.
Я подняла крышку.
Из ларца вырвался спертый воздух, словно вздохнуло громадное животное. На миг я почуяла запах прелой листвы и подгнивших яблок. Ветер, вырвавшийся из-под крышки, заполонил свод пещеры. Явственный голос без пола, возраста и тембра произнес:
– Хлоэ.
Все затихло.
В ящике больше ничего не было. Я обшарила каждый сантиметр дна, но он был пуст. Если в килиазе что-то и хранилось, то только бестелесный голос.
– Что это значит? – Когда Атос сталкивался с необъяснимым, он начинал злиться подобно капризному малышу. – Что такое «хлоэ»? Вид арбалета,
