– Не слушай его, Мерзлые Лапки, это плохой, злой крайниец. Если он будет ругаться, мы пустим его на колбасу и поужинаем ей, – сказала я коту, и тот заурчал где-то внутри меховой пихоры.
Мы двигались намного быстрее, чем по дороге на север. С нами не было раненых, нам не приходилось бросать лошадей. Все, что нас задерживало, – отдых, который надо было дать коням, да свой собственный сон. Лошадки с тилльского поста были, подобно всем ездовым животным этой страны, мощными, приземистыми, с толстыми ногами, которые не могла поранить даже твердая корка наста.
Впрочем, уже через неделю метель прекратилась. Мы сместились на юг и вышли на заокраинскую землю. Я ожидала каких-нибудь внешних признаков того, что мы ступаем на облученную землю: выжженной травы, почерневшей до золы земли, пустоши. Но нет – если бы не Извель, поглядывавшая изредка в карту, мы бы и не узнали, что уже пересекли границу ее родной страны. Когда заокраинка вглядывалась в глубь земель, которые некогда принадлежали ее народу, в ее взгляде читалась тоска.
– Скучаешь? – спросила я. – Хотела бы когда-нибудь вернуться? Атос ведь рассказал тебе, что в Ирбисе теперь нет облучающей магии. Ты можешь привести своих людей туда, укрыться от проклятого народа на родной земле. Найти Эшема и сбежать сюда. Разве ты не думала об этом?
Ока покачала головой.
– Королэвство тэперь мой дом и очаг. А их мэняют лишь двоеженцы и дэзертиры. Нас вэками убивали, прэзирали и нэнавидэли люди Королэвства. Но вмэсте с тэм… никогда нэ гнали назад. Именно там родился мой сын. Имэнно там я встрэтила настоящих друзей и обрэла короля, за которым готова идти на войну.
Ветер трепал белые кудри моей подруги. Ее прекрасный наряд наездницы, в котором она покидала столицу, поистрепался, и сейчас заокраинка вновь напоминала ту нищенку-ока, которая повстречалась мне в горных деревнях впервые. Нас всех состарила эта гонка, но сильнее всего это было заметно по новоявленному королю Роуэну, на которого свалилась громадная ответственность за судьбу страны, и по Извель, которая и так была немолода. Она без сомнений ринулась в эту авантюру с поиском ответов, думая, что может помочь. Но сколько сил и, может быть, даже лет жизни она отдала за призрачный шанс? За имя Хлоэ, которое ветер из килиаза шепнул нам на ухо.
Размышляя над этим, я пережевывала жесткий кусок суслятины, чтобы затем сплюнуть его в руку и сунуть за пазуху. Как только мы миновали вьюжные земли, пихоры отправились на круп лошадей, а кот перебрался ко мне под рубаху. Мерзлые Лапки не мог сам справиться с вяленными до твердокаменности кусками, поэтому приходилось ему помогать. Лакомство было готово и отправилось к зверьку. Тот жадно зачавкал, обслюнявив мне бок.
– Я знаю тут каждую травку, – сказала Извель с улыбкой. Пока я кормила кота, она спешилась и стояла, перебирая в пальцах коричневый стебель сухостоя. – Что ядовито, а что исцэляет. Я знаю, какие мэталлы лэжат под зэмлей, какие звэри ходят в лэсах. Во всяком случае, тех, кто ходил там до трагедии…
– Извель. – Какая-то неявная, не до конца сформировавшаяся мысль пришла мне на ум. Я постаралась распустить этот клубок как можно осторожнее, чтобы не потерять нить. – В токане ты не так много рассказывала мне о катастрофе Заокраины. Только то, что простые люди обвинили во всем ученых, искавших темных знаний.
– Все так, – кивнула она.
– А что, если в Заокраине произошел самый первый магический взрыв? Намного мощнее того, что случился в Сиазовой лощине. Очень многие детали схожи: убийство всего живого вокруг, облученная земля и то, что со временем этот яд уходит.
Ока удивленно прикрыла рот рукой.
– Лис, трагэдия в Ирбисе случилась во врэмена жизни Слэйруса. Это было очень давно, Алайлы еще не было даже в божэственных свитках.
– А Алайла и не нужна была. Она служила лишь инструментом для проклятого ключа. – Я была воодушевлена открытием.
Заинтересованные Атос и Секира подъехали, чтобы послушать нас. Даже Мерзлые Лапки высунул голову из-под рубашки и будто бы увлеченно слушал.
– Мы почти ничего не знаем о ключе. Алайла думала, что это артефакт Поглощающих, который поможет ей стать одной из них. Но она ошибалась. А вот в чем эта стерва была права, так это в том, что ключ и правда открыл какие-то двери. Атос видел много дверей, когда за ним в око шторма пришел среброволосый принц. Еще мы знаем, что ключ поглощает чужие души, заставляя людей убивать, – я проговорила все это на одном дыхании.
– Может быть, и не души, – задумчиво произнес Атос. – Перед тем как произошел Взрыв, Алайла просила кого-то унять свой голод. Я думаю, она разговаривала с ключом. Прежде чем броситься на Крамера, она прошипела: «Смири свой голод. Я не могу дать тебе еще больше боли».
Секира удивленно вскинула брови:
– Так ключ питался не смертью, а болью от нее?
– Нэ думаю, что рэчь о боли физичэской, – покачала головой Извель. – Скорее боль и страдание от потэри жизни.
– А еще от разрушенных надежд, – воскликнула я. – О, на Переправе Адской гончей и в Сиазовой лощине было целое море боли. Я почти уверена, что ключ побывал в Ирбисе у ваших ученых, Извель. Они тоже заставили его работать, но, похоже, нашли для него намного больше топлива.
Тишина повисла над нашим небольшим отрядом. Я видела по лицу ока, что в душе ее борются желание оправдать своих далеких предков и стремление найти правду. Наконец она произнесла: