его операциях. Интерн ставил свою машину на облюбованное Стрельниковым место и ни за что не соглашался убрать, поскольку право Виктора Викторовича нигде не закреплено. А связи между ученой степенью и парковкой автомобиля он не видит никакой.
Тогда Стрельников выкинул из ординаторской гирю, мол, забивать помещение, предназначенное для приема пациентов, всяким мусором противоречит медицинской этике. А если интерн этого не знал, пусть теперь ищет свой спортивный инвентарь на помойке. Иван сочувственно покачал головой: «как дотащили-то, дедуля».
Виктор Викторович требовал, чтобы Соня дала интерну отрицательную характеристику, а лучше бы позвонила на кафедру и доложила, какого монстра они воспитали на своей груди. Соня, естественно, не звонила, но и не могла набраться духу и прямо заявить, что не собирается гнобить интерна.
Со всей этой нервотрепкой она совсем забыла о Германе и сообразила, что от него нет вестей, только через неделю. Да, семь дней уже никаких звонков, и лента сообщений пуста. И в скайпе ничего.
Соня встревожилась. Набрала номер, но равнодушный голос ответил, что абонент вне зоны действия сети. Тут же все рабочие дрязги вылетели у нее из головы. Она вскочила, принялась расхаживать по комнате, но сообразила, что родители заметят ее волнение и начнут паниковать сами. К счастью, было еще не очень поздно, и Соня выскочила из дому.
Оседлав велосипед, она быстро проехала вокруг квартала, потом остановилась и посмотрела в телефоне новости. Вроде бы никаких катастроф. Но разве это что-то гарантирует? Ах, почему у них с Германом нет ни одного общего знакомого? Хотя почему нет?
Это, конечно, крайне неудобно, но отчаянные времена – отчаянные меры. А вдруг бедняга лежит в больнице со сломанной ногой? Кто будет ухаживать за ним? Одна из бывших жен или просто добрая женщина?
Почему-то мысль о доброй женщине оказалась невыносимой, и Соня решительно набрала Стрельникова.
– Нет, Сонечка, ну что ты, разве ты можешь потревожить? – откликнулся он любезно.
– Простите, вы не могли бы дать мне номер вашей… – Соня на секунду запнулась. Сказать «бывшей жены» грубо, а просто «жены» тоже неделикатно, – первой жены?
– О, какая необычная просьба! – засмеялся Стрельников. – Но я не буду любопытствовать, а просто дам ей трубку, если хочешь.
«Ничего себе, как быстро он позвал ее со скамейки запасных», – пронеслось вдруг у нее в голове, но Соня приказала себе сосредоточиться на собственных делах.
Она попросила Александру через зятя навести справки о Германе Морозове, главном штурмане такого-то соединения, и сама поморщилась, так это прозвучало по-детски, вроде хрестоматийного «на деревню дедушке».
Соня думала, что придется ждать, но не успела проехать вокруг парка, как Александра перезвонила:
– Все в порядке, он в море, а там мобильная связь не берет.
– Что ж он не предупредил?
– Софья Семеновна, это не всегда бывает возможно, – сказала Александра мягко. – Не сердитесь на него.
Герман объявился через два дня, но вел себя осторожно, как набедокуривший кот. Сначала прислал смайлик. Через несколько минут: «Сонечка?» Потом пространное извинение. Тут уж Соня не выдержала и позвонила ему сама:
– Я все знаю, Герман.
– Ты не злишься?
– Ну что ты, нет, конечно!
– Мы так быстро пошли в море, что я никак не мог тебя предупредить.
– Да я понимаю.
– Значит, ты меня любишь?
– Герман, я не знаю, – вздохнула Соня. – Если мне понадобилось семь дней, чтобы сообразить, что ты не выходишь на связь, какая ж это любовь-то?
– Прикол, – засмеялся он. – Значит, точно любишь!
– Я по тебе даже не скучаю.
– Я тоже не скучаю по тебе. Ты всегда со мной, в моих мыслях, во всем, что я делаю. Как я могу по тебе скучать?
– Но ты бы, наверное, заметил мое отсутствие раньше, чем через неделю.
– Возможно. А ты бы могла сказать, что злишься, а не сказала. И постеснялась бы признаться, что не скучаешь по мне, если бы не любила меня.
– В смысле?
– Любовь, Соня, это высшая степень равнодушия. Поэтому если ты думаешь, что ты меня не любишь, потому что не испытываешь страданий по поводу меня, то ты ошибаешься. Это ты как раз меня любишь.
– Знаешь что, Герман? Отвяжись от меня со своей трансцендентальщиной!
– Соня, этот термин обозначает все, что недоступно опытному познанию или не основано на опыте. Он тут не к месту.
