– Он пытался напасть, я же видел!
Питон помедлил, затем сказал:
– Он споткнулся.
– Я… – осознание настигло его, словно удар в челюсть. Нокдаун. Артема повело в сторону, колени ослабли. Питон его придержал, не дал повалиться.
– Лучше сядь, – сказал силач. – Выпей воды. Воды сюда! – крикнул он кому-то.
Артем задохнулся, замотал головой. Садиться? Зачем? Закашлялся, выплюнул воду.
– Но… они же заслужили?!
– Да. Они заслужили. Это верно.
Питон медленно кивнул и ушел. Артем остался сидеть, как потерянный. «Я убил человека». По ошибке. Но они же заслужили? Правда?!
Кто-то сунул ему бутылку с водой, он залпом выпил половину. Понемногу отпускало.
– Что ты сидишь?! – Гудинян разозлился. Голос фокусника срывался. – Она тебя ждет!
Артем медленно повернул голову.
– Кто?
– Быстрее, балбес!
– Я ведь… настоящая? – акробатка выгнулась, закашляла. Половины лица у нее не было. Кровь текла из ран.
– Настоящая Лерри, – сказал Артем. Слезы выступили на глазах, полились потоком.
Мужчины плачут в двух случаях.
Когда своя обида, и когда – чужая боль…
И лучше плакать из-за обиды.
В обиде нет ничего непоправимого.
Лана улыбнулась.
– Настоящая принцесса цирка, – сказала она и – замерла. Взгляд единственного глаза погас. Все было кончено.
– Да, – сказал Артем. – Настоящая.
Похороны провели тем же вечером.
Циркачи собрались вокруг погибших товарищей. Мерный стук дрезины мортусов возвестил о прибытии скорбной процессии. Циркачи расступились. Огромный Питон, сгорбленный, словно от раны в сердце, кивнул главному могильщику. Тот кивнул в ответ.
Артем смотрел на знакомую картину: люди в балахонах, в респираторах, монотонно и спокойно заворачивали тела в саваны. И погибших циркачей, и веганцев, и случайных жертв. Упаковывают всех. Так, что отличить одного от другого становится невозможно.
Мертвые все равны.
Завернули в саван лейтенанта Строганова. Лицо его было странно умиротворенным, словно он, наконец, достиг того, к чему давно стремился.
Мертвый Акопыч был другим. В чертах лица появилась холодная, словно с чужого плеча, строгость. Лицо его казалось высеченным из белого мрамора. «Он спас мне жизнь».
Лана. «Светлана Лерри-Авильченко, – произнес Питон негромко. – Великая артистка». Циркачи стояли, понурив головы.
Мортусы провели поминальный обряд. Прощание.
Некоторые плакали. Другие – нет.
– Эй, Мимино!
Артем повернул голову – рядом стоял Питон. Рука его была перевязана грязным, окровавленным бинтом. Кажется, это не его кровь, отрешенно подумал Артем. А чья? Ланы. Акопыча?
– Ей выстрелили в спину, – сказал Питон негромко.
– Что? – Артем решил, что ослышался. Земля дрогнула под ногами, он пошатнулся. Еще не хватало сейчас потерять сознание…
Питон кивнул.
– Я говорил с мортусами. Они хорошо разбираются в причинах смерти.
– Тогда… кто это был?
– Кто-то из своих.
Артем почувствовал растерянность. Акопыч мертв. Кто поможет разобраться в этом? Кто поможет советом?
– Но…
Питон покачал головой.
– Никому не говори. Пока не время. И еще. Никуда не уходи, ты мне нужен. После похорон придешь в цирк. Я буду ждать тебя у манежа. Ты понял?
