Люди шли.
…Достоевскую, темную и страшную, владимирцы проходили на автопилоте. Герда почти не успела ничего увидеть. Местные миновали станцию, не глядя по сторонам, они избегали Достоевской даже в мирное время. Жутковатый черный лик Петербурга Достоевского смотрел на проходящих с мозаичного панно. Со скорбной усмешкой. Герде казалось, что давно умерший писатель злорадствует… Как приморцы вообще здесь находились и даже жили? Герда увидела сложенные мешки с песком, пулемет на станине, свернутые армейские койки. Работал генератор – по воздуху плыл удушливый привкус дыма. Значит, приморцы устроились здесь основательно. Рядом стояли солдаты с оружием. Они провожали беженцев взглядами…
Сочувствия в этих взглядах не было.
Тоннель в сторону Спасской. Люди, люди, люди. Топот множества ног, лучи фонарей, мечущиеся по потолку и стенам. Плеск воды под ногами, дробящийся эхом по тоннелю…
Впереди нарастал какой-то мощный звук, пульсирующий, ритмичный, мощный.
Люди останавливались. Теперь, когда беженцы растянулись по всему тоннелю, стало свободнее – и масса утратила импульс, заданный страшным словом «эвакуация». Людей начали одолевать сомнения.
Шум приближался. Громче и громче.
– Смотрите! Смотрите!
Люди останавливались, вытягивали шеи.
Потом Герда увидела. Рослые парни в черном бежали по тоннелю колонной, держа подобие строя. Бухали сапоги и ботинки.
Герда узнала их. Морские пехотинцы с Чкаловской, выходцы с погибшего острова Мощный. Вчера Василий Михайлович говорил, что они придут. Моряки единственные двигались в сторону Владимирской. Колонна крепких молодцов в черных бушлатах промчалась мимо Герды, бухая сапогами по залитому водой тоннелю. Грязные брызги летели во все стороны, попадали на одежду и лица. Люди молчали.
Вооружены моряки были на загляденье. Новенькие черные автоматы, на бушлатах жилеты с множеством карманчиков, запасные магазины, на поясе чуть ли не у каждого – гранаты… Может, и не сдадим станцию, подумал Герда с надеждой. Такие молодцы разве не удержат «зеленых»?
Колонна пробежала.
Какой-то человек с искаженным лицом внезапно закричал им вслед:
– Зачем вы это делаете?! Уходите на хер отсюда! Что вам здесь нужно?!
Эхо летело по тоннелю. Владимирцы молча смотрели.
Человек продолжал кричать. Багровое лицо казалось безумным, диким. Наконец, какая-то старушка в серой шали, похожая на учительницу, подошла к крикуну. Помедлила и – залепила пощечину. Бац!
Мужик замер. Заморгал круглыми удивленными глазами, поднял ладонь к лицу, словно не веря…
– Постыдитесь, – сказала старушка негромко, но ее голос разлетелся далеко по тоннелю. – Кто не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую.
Тишина.
Мужик, наконец, пришел в себя, замахнулся… Герда шагнула вперед, чувствуя, что не успевает. Прежде чем мужик успел ударить, его сбили с ног. Удар. Плеск. Рядом со старушкой встал голенастый подросток. Герда его узнала: Коля из соседней палатки. Он всегда казался девушке чересчур скромным и тихим.
Больше он тихим не был. Кулаки подростка были сжаты, в темноте белели костяшки.
– Даже не вставай, – сказал Коля мужику. Голос его вибрировал от баса к тенору и обратно, но это почему-то не казалось смешным. Коля повернул голову к старушке: – С вами все в порядке, Нель Иванна?
Старушка улыбнулась.
– Все хорошо, Коленька. Пойдем. Оставь его… бог с ним.
Коля шагнул к мужику. Тот был выше его ростом и намного крупнее, и в другое время Коле бы точно не поздоровилось, но тут…
– Трус, – тихо и отчетливо сказал Коля. – Жалкий трус.
Мужик сжался и промолчал. Только смотрел исподлобья с ненавистью.
– Черт с тобой, – сказал подросток. Повернулся к старушке, забрал ее баул и подставил локоть. – Пойдемте, Нель Иванна. Я вас провожу, можно?
Вслед за этой парой пошли остальные. Герда споткнулась. Елки зеленые! Сумка сорвалась с плеча, плюхнулась в грязь…
Герда с трудом выпрямилась. Проклятая тяжесть. Все плечо оттянула. Девушка наклонилась, чтобы поднять сумку…
– Разрешите? – мужской голос.
Сильная рука вздернула сумку вверх – легко, как невесомую. Герда подняла взгляд.
Перед ней стоял один из моряков со Чкаловской. Рослый, белобрысый, с насмешливыми морщинками-«лапками» в уголках глаз.
– Ого, – сказал морпех. – Сестричка, да у тебя тут кирпичи, что ли?
