Белесое мелькнуло перед глазами.
Комар открыл глаза и ничего не увидел. Сполохи. Цветные пятна. Сквозь багровую мглу медленно проступало окружающее пространство. Это было большое помещение. Тут и там развешаны большие черные мешки в рост человека. Комару показалось сначала, что стены медленно пульсируют, точно больной зуб. Он закрыл глаза, пережидая головокружение, снова открыл. Где я? Что случилось?
Внезапно он ясно вспомнил свой сон: блокпост, тушенка, белесые куски жира, выстрелы «Печенега», вспышки огня на медленно летящих гильзах. Раскатистый, дробный стук гильз по бетону… И Сашка Фролов… И что-то в темноте, надвигающееся на блокпост… Белесое щупальце…
Девочка…
…с куклой. Комар вздрогнул. Холодом окатило с головы до ног.
Надо выбираться отсюда.
Он зашевелился. Перед лицом Комара была что-то похожее на прозрачную полиэтиленовую пленку. Резкий кисловатый запах…
Комар поднял руку – пленка упруго натянулась. Комар повертел головой. От долгой неподвижности все тело занемело, но главное он понял. Он висел, подвешенный к потолку в прозрачном мешке, вроде резинового. Словно гриб, выращенный на продажу.
Выбраться из мешка! Бежать! Бежать немедленно! Приступ паники был неожиданно сильным и резким, словно удар под дых.
Он забился в мешке, закрутился на месте. Подожди, так все испортишь!
Комар заставил себя остановиться и подумать. Вращение медленно остановилось.
Голоса.
Комар замер. Медленно повернул голову, прислушался. Слух у него с детства был удивительный, друзья завидовали. Это где-то там, справа. Значит, рядом люди.
– …Исаакий.
Рокот. Чей-то мужской голос, низкий и повелительный. И при этом поразительно мягкий, словно обращался этот «кто-то» к ребенку:
– Ты пойдешь туда.
В ответ – Комар покрылся мурашками, стиснул зубы, чтобы не выдать себя – в ответ тонко заговорил плаксивый голос. Словно ребенок, отвечающий строгому взрослому:
– Леди пойдет. Честно-честно.
– Хорошо. А теперь, пожалуйста, объясни мне, что произошло.
Кап, кап. Кап, кап. И опять детский голос:
– Я не котела.
– Чего же ты не хотела?
– Не котела есть зеёный. Но я котела кушать. Леди кушала.
Спина Комара покрылась слоем льда. В этом полудетском-полубезумном голосе ему почудилось что-то знакомое.
(поиглаем?)
– Что я тебе говорил? – продолжал мужской голос. – Каких человечков нельзя кушать?
– Не помню.
– Леди!
Хнык. Хнык.
– Подумай еще раз. Каких человечков нельзя кушать?
– Лазных.
– Правильно, разных. Но каких нельзя? Ну, же!
– Зе… зеёных.
– Умница девочка. Нельзя кушать зеленых человечков. Зелёных – нельзя. Что Леди сделала? Леди кушала зелёных. А это значит, что Леди плохо себя вела. Не слушалась.
Мужской бархатный голос. Низкий, очень спокойный. И такой… заботливый.
Комар представил, кто может заботиться об этой твари, и ему поплохело.
Кап. Кап. Тыыых. Дуу. И опять кто-то дышит в темноте.
– Леди плохая, – детский голос.
– Нет-нет. Леди – хорошая девочка. Леди умница. Леди просто больше не будет кушать зелёных человечков. Договорились?
– Папа любит? – в детском голосе прорезалась надежда. Комару вдруг стало душно, тошнота подкатила к горлу, уперлась в кадык.
