– Ты всегда можешь поехать туда и подумать о том, чего ты хочешь от жизни. Мне это помогло, – просто сказала я.
На этом мы расстались.
Воран переодевался в своей комнате к приему. Он перебирал в мыслях все предпринятые шаги и надеялся, что он ничего не упустил. Сегодня был важный разговор с Дубаром. Как он и предполагал, брат обозвал его сумасшедшим, но в итоге согласился его поддержать.
Его шелани даже не предполагала, как много зависит от сегодняшней встречи, но и сказать ей он не мог. Волноваться ей нельзя, и защитить ее – это его первейшая обязанность. «Хотя узнай она, в чем дело, то защита понадобилась бы ему», – с усмешкой признал он.
После вчерашнего они так и не разговаривали. Если бы не звонок отца, между ними все могло бы быть по-другому. Черт, да ради возможности видеть, как она улыбается, он готов поселиться на Земле. «Возможно, так и придется сделать», – мрачно вернулся он к прежним мыслям. Вариантов не много, и Робин обещал поддержать.
Вспомнив ее прощание с Томом, он скривился. Видеть, как ей тяжело было прощаться, – это была горькая пилюля. Он был рад, что она не оглянулась и не видела, каким взглядом тот ее провожал. «Она моя жена!» – напомнил ему Воран взглядом. «Я помню!» – получил он такой же молчаливый ответ.
Прервал размышления стук в дверь, и вошел Тобиас.
– Господин, – начал он.
– Что еще?
– Хочу сказать, что сегодня прилетала Айрин.
– Айрин?! – вот этого он точно не ожидал. Интересно, что она хотела? При мыслях о ней в душе шевельнулось раскаяние. Расстался он с ней поспешно и не церемонясь.
– Надеюсь, шелани ее не видела? – поинтересовался он.
– Она хотела видеть именно госпожу.
Воран чертыхнулся.
– И?.. – Да что это с Тобиасом, ему по слову из него вытягивать, что ли?
– Госпожа с ней встретилась.
– Тобиас! – одернул он того.
– Они поговорили, принцесса Айрин плакала, а потом ушла, – выпалил на одном дыхании мажордом.
В глазах у Ворана потемнело. В ярости он обогнул Тобиаса и пошел к двери смежной комнаты, порог которой еще не переступал.
С шумом распахнув дверь, он увидел жену за туалетным столиком. Она уже переоделась и заканчивала макияж.
– Всем выйти! – приказал он, и Марайя со служанкой тут же оставили их.
Удивленная таким поведением Кристина встала и ждала объяснений.
– О чем ты говорила с Айрин? – потребовал ответа он.
– Это наше дело! – Она была лишь удивлена, и не будь Воран так зол, то заподозрила бы неладное.
– Зачем ты ее обидела? – прошипел от ярости он.
– Я?! – удивилась она и тут же взорвалась. Подлетев к нему, она наставила на него палец и ткнула ему в грудь.
– Во-первых, плакала она не из-за меня, – начала она, подталкивая его в сторону двери, – во-вторых, при всем моем желании, я не могла бы обидеть ее сильнее, чем это сделал ты! – Она набрала побольше воздуха и продолжила: – А в-третьих, после того как я поговорила с ней о том, что ты не стоишь ни одной ее слезы, она перестала их лить и ушла спокойная! – выпалив все это, она вытолкнула его за дверь.
Увидев в комнате Тобиаса, она мстительно прошипела:
– А с тобой я еще разберусь!
После этого дверь комнаты с грохотом закрылась перед его носом! Оглянувшись на Тобиаса, он увидел, что тот стал белее стены. О да, шелани в гневе – это что-то.
– Господин! – дрожащим голосом проблеял тот.
– Оставь меня! – приказал Воран. Он был зол на него. По искреннему возмущению шелани было видно, что все совсем не так, как хотел тот представить. Он только разозлил шелани, а Кристина в ярости перед встречей с отцом – это гремучий коктейль. Ругаясь про себя, Воран продолжил собираться, надеясь на чудо.
Глава 3
Мы прилетели во дворец. Он парил на огромной высоте в воздухе, и его башни подпирали облака. «Как символично», – усмехнулась я. Еще ранее я пересилила себя и спросила Ворана, что меня ждет при представлении правителю. Он ответил, что сегодня решится, как будут меня воспринимать: как жену или как шелани. Больше ничего не объяснил, лишь посоветовал быть собой. Очень ценное замечание. На мне было платье в виде тоги, оголяющее одно плечо. По идее, такой фасон был данью традиции при представлении шелани отцу, он должен был оголять метку у основания шеи. У меня ее еще не было, что заставляло ехидно посмеиваться над этой самой традицией.
