



Бабушка возилась с умывальником, наливая в него воды и поглядывая туда, где под кустом сирени торчал король, как всегда, при полном параде, в белой рубашке, бриджах и сапогах, и действительно пытался рубить дрова. Видимо, такой работе во дворцах все-таки не учили, потому что он явно старался действовать топором, как мечом. Присмотрев одно бревно, он с силой размахивался, занося топор над плечом, и с треском опускал, а потом пытался поднять обратно. Но маленький и туповатый бабушкин топорик вонзался в толстенное бревно намертво, поэтому король некоторое время, с брезгливым лицом и прямой спиной, но при этом воровато поглядывая на бабушку, вхолостую слегка поднимал и опускал получившуюся конструкцию, а как только бабушка отворачивалась, делал быстрый жест рукой, и злосчастное бревно разваливалось пополам. Тут бабушка поворачивалась, одобрительно кивала, говорила «давай-давай», и король с меланхоличным видом принимался за другое толстенное бревно…
— При-хи-хи-вет, — не совсем вежливо поздоровалась с ним я. — Дрова рубишь?
— Доброе утро, Соня, — кивнул мне Лид, одаривая почти нормальной, а не королевской, улыбкой. Тут я поймала себя на том, что уже слишком долго смотрю в его подсвеченные солнцем глаза, и отвела взгляд.
— Проснулась, Сонечка? — заговорила со мной бабушка. — Я вот твоего попросила дрова нарубить. Не умеет, конечно, парень-то городской, но смотри, как старается.
— Угу, — сказала я, искоса подглядывая за тем, как «городской парень» пытается отцепить от топора очередное бревно.
— Да ты не втыкай так глубоко-то, — вдруг обратилась к королю бабушка, — оно и не будет застревать. И ногой все время придерживай, а не кое- как. Только ногу себе смотри не отруби…
Лид, внимательно выслушав эти ценные указания, послушно уперся в бревно ногой и, применив явно нешуточные усилия, выдернул топор, который чуть не стукнул его по лбу из-за непогашенной инерции. Король ловко отшатнулся сам от себя, вернулся в исходное положение, и, не изменившись в лице от нашего с Наткой невольного дружного смеха, продолжил рубку. Бабушкины советы упали на хорошую высокородную почву: Дело явно пошло на лад даже без применения колдовства. Лид умудрился самостоятельно разрубить здоровенное бревно, помотав головой, вытряс из волос щепочки и уставился на меня.
— Молодец, — похвалила я, подходя к нему поближе. — Не тяжело?
— Нет, просто непривычно, я этим никогда не занимался раньше, используя такое орудие, — Лид кивнул на топор. — Мы уж если не колдовали, то пользовались или мечом, или немного похожим на это инструментом, но раза в два больше и острее.
— А почему ты бабушкин топор не наточил? Разве не можешь?
— Могу и точил, только это не слишком помогало. Здесь техника важнее.
— Ну ты уже научился. Молодец, — одобрила я еще раз, зная, что недохваленный в прошлой жизни король всегда хорошо на это реагирует, а мне хотелось посмотреть, как он радуется. Лид, конечно, обрадовался, чуть улыбнулся и сказал: «Спасибо, Соня».
— Вот видишь, как надо, — услышала я вдали наставительный голос бабушки, обращенный к Натке. — Хвалить надо мужиков за все, хвалить, тогда одна не останисся. А ты вот девчонка хорошая, но резкая… Кавалера-то нет еще?
— Неа.
— То-то и оно.
— Ладно, если найду, буду хвалить за каждый чих, — пообещала Натка и радостно ускакала по садовой дорожке. Король снова занялся дровами, набирая темп: то ли он и правда так воодушевился моей похвалой, то ли ему просто хотелось побыстрее со всем этим разделаться. Видимо, более верным было все-таки мое второе предположение, потому что стоило бабушке взять лейку и уйти от нас в огород, как король положил топор и, шевельнув пальцем, превратил оставшиеся дрова в мелкие поленца.
— Эх ты, Лид, — укорила я его, смеясь, — труд сделал из обезьяны человека, а ты филонишь…
— Колдовство — это тоже труд, — обиженно запротестовал король. — Оно кажется тебе со стороны легким только потому, что не выражается в физических усилиях, но на самом деле мы долго учимся.
— С детства? — я уселась на бревно и натянула платье на колени, глядя на короля снизу вверх. Он, тоже посмотрев на меня, сел напротив на другое бревно и отозвался: