— Ой, хорошо как на солнышке, — потянулась я, и обнаружила, что к нам идет Люська.
— Вы что, уже уезжаете? — огорчилась она.
— Угу, — буркнула я. — Дела.
В это время на свет божий выбрался Лид, даже на четвереньках ухитряясь сохранять королевскую осанку. Встряхнувшись, он прошелся вокруг палатки, повыдергал колышки, после чего взял саму палатку двумя пальцами за острый верх и, смяв, поднял над землей.
— Эх, жалко, такой был красивый собор, — глубоко вздохнула Натка, не замечая удивленного Люськиного взгляда.
Кратко простившись с однокурсниками, мы прошли через лесопарк и как раз успели на двухчасовую электричку. Король всю дорогу гнетуще молчал, то есть, если я к нему обращалась, что-то отвечал, но сам разговор не заводил. Вот еще новости! Не собираюсь я лелеять Лидову гордость и просить у него прощения! Да и не за что мне! Это еще он должен перед нами извиниться за свои коврики и дьявольские кровати!
Но тем не менее, у нас с Наткой разговор тоже не клеился, и мы сидели тихо, опасливо поглядывая на короля, а тот время от времени тоже нехотя косился на нас.
На полдороге от вокзала Натка с тщательно скрытым, но явственным для меня облегчением отделилась от нашей компании и направилась к себе домой, прошептав мне на прощанье:
— Я скоро приду, а ты пока там с ним не очень-то…
Я не поняла, чего я «не очень-то», и по-прежнему молча побрела по королевским пятам: дорогу к моему дому Лид, кажется уже помнил лучше меня самой.
Наконец-то показался наш подъезд: я убыстрила шаги, почти побежала, а потом резко остановилась как вкопанная.
У подъезда, уперев руки в бока, стояла моя бабушка.
— Ну-ну, — произнесла она зловещим тоном, пожевав губами, — и где это ты, внученька, всю ночь-то моталась? И что это за охламона с собой привела, а?! Сны-то мне, оказывается, вещие снятся!
— Я-a не привела, — пробормотала я, пятясь обратно к королю, — он просто меня проводил, чего такого-то…
— А ничего, только ты дома-то не ночевала. Я еще утром к тебе заходила, звонила и по телефону, и в дверь, где-то ты шаталась с охламоном своим, родителей позорила!
— Так я, наверное, уже ушла тогда!
— В пять утра?
— А зачем ты так рано приходила? — обалдела я.
— У меня бессонница, — сообщила бабушка, — сны замучили. Ты мне который раз снишься, и охламон этот тоже! Стоит тут, смотрит на меня, как король какой!
— Бабушка, — прошипела я, оглядываясь, — не знаю, что тебе снилось, но ничего подобного…
— Ты бы помолчала лучше! Я тебе в десять раз старше! Заходи, заходи в квартирку-то, сейчас я Коле позвоню и спрошу, можно тебе по ночам-то разгуливать или…
Бабушка вдруг резко всхрапнула. Глаза ее медленно закрылись, и она начала валиться на асфальт. Я, как всегда, дернулась, чтобы ее подхватить, но она, тоже как всегда, растворилась, не коснувшись земли.
Мы с Лидом посмотрели друг на друга и вдруг одновременно начали смеяться.
— Ой, — выдавила я, — третий раз волшебный, может, она перестанет, а, как думаешь?
— Не знаю, — сквозь смех отозвался Лид, — но ты заметила, что она с каждым своим появлением делается старше? Вначале говорила, что в три раза, потом в семь, а теперь уже в десять!
— Действительно, — поразилась я, — неужели она так и до ста дойдет?
— Может, и дойдет, если навестит нас еще двадцать семь раз, — что-то подсчитав, на полном серьезе отозвался Лид, — если предположить, что один десяток она проходит за три явления… — Он не договорил и снова засмеялся.
— Все-таки придумай что-нибудь, — попросила я его, вытирая слезящиеся глаза, чтобы попасть ключом в замок, — а то каждый день это терпеть…
Король задумался на секунду и выдал мне веер вариантов:
— Я могу лишить ее возможности двигаться, могу превратить в какое-нибудь животное, если ты не любишь, когда простолюдинов превращают в предметы, могу лишить ее разума окончательно…
— Ты что, Лид, с ума сошел! — замахала я руками. — Это же моя бабушка!
— Я просто предлагаю, — сказал король довольно мягко, будто хотел меня успокоить, и, войдя в комнату, конечно же, прямиком двинулся к компьютеру.
Я плюхнулась на диван и кинула под него свой рюкзак.
