— Неплохо. По крайней мере, образы правителей там более адекватны, хотя иногда выглядят излишне сусально…
Я его не дослушала: меня встревожила полная тишина в квартире. В большой комнате никого не оказалось, телевизор не работал, ребенок не орал, но эта тишина почему-то неприятно подействовала мне на нервы.
— А где Леня? — спросила я с тревогой.
— Он пошел, по его словам, в магазин за молоком, но, думаю, он хотел пополнить запасы своего алкоголя.
— Пива, что ли? А, понятно, — я успокоилась. Значит, Леня с Маришкой пошли гулять. — Ну и хорошо, отдохнем от них немного…
— Да, отдых от этих шумных простолюдинов, несомненно, требуется, — согласился король, опускаясь на диван. — Твоя поездка прошла нормально?
— Очень даже хорошо, — откликнулась я с энтузиазмом, распуская растрепавшиеся волосы, чтобы расчесать их и снова завязать в хвост. — Там столько красивых украшений, жалко только, что дорогие очень, не купишь…
— Если ты любишь украшения, то могла бы попросить меня сделать тебе несколько. Деньги тебе теперь не нужны.
— А ты умеешь?
— Конечно, это нетрудно.
Король отложил книгу и выжидающе посмотрел на меня, видимо, ожидая заказов. Некоторое время я постояла среди комнаты, борясь с жадным желанием, прежде чем выгнать Лида, назаказывать ему кучу золота, серебра и драгоценных камней, но потом решила не идти на такие сделки с совестью и с рассеянным видом заявила:
— Да ладно, попозже… И куда подевалась моя расческа…
Так же рассеянно я забрела в свою комнату, не глядя протянула руку к тумбочке, и вдруг мои пальцы наткнулись на холодные металлические прутья.
Удивленно опустив глаза, я увидела довольно изящную полукруглую клетку. А в клетке, занимая чуть ли не весь ее объем, сидел совершенно незнакомый мне зверек. Был он почти шарообразным, с шелковистой бежевой шерсткой и коротенькими лапками, а мордочка была похожа на мышиную, но при этом сильно сплюснутую, будто у персидского кота: влажный коричневый нос находился почти вровень с большими черными глазами. Вместо ушей росли шерстяные кисточки. Создание поглядело на меня, и, беззвучно открывая маленький розовый рот, отчаянно запрыгало в клетке.
— Ой, Лид! — умиленно взвизгнула я. — Это что за зверушка?
— Это лийтан, наше местное животное. Грызун, вроде ваших мышей, но гораздо более безобидный. У него почти тупые зубы и неразвитые голосовые связки.
— Он не может пищать? Жалко… — я, просунув сквозь клетку палец, попыталась погладить лийтана, но он продолжал открывать рот и отчаянно прыгать. У меня мгновенно появилось нехорошее подозрение.
— Лид, — сказала я, резко поворачиваясь к королю, — ты почему его наколдовал?
— Потому что у других наших животных голосовые связки есть, — безмятежно отозвался король, — и они могли бы кричать так же, или даже громче, чем этот плебейский ребенок. Конечно, было бы эффективнее превратить его в предмет, но ты мне это запретила…
— Ребенок?! — пришла в ужас я, глядя в круглые глаза лийтана и находя в них явное сходство с Маришкиными. — Лид, ты что сделал?! Зачем ты ее заколдовал?
— Она мне мешала, — последовал спокойный ответ. Лийтан-Маришка начал биться об клетку, король глядел на это со скучающим лицом.
— Ч-чем она тебе мешала? — еле выдавила из себя я.
— Коротко говоря, всем. Почти сразу после вашего ухода ее отец тоже ушел, по его словам, на десять минут. Я сразу подозревал, что десятью минутами он не ограничится, но это неважно. Главное, что за полчаса этот ребенок успел попросить разных сладостей, сказать, что ему скучно, холодно, жарко, что он хочет к папе и маме, играть и гулять. Я сказал ей, чтобы она перестала, иначе я сделаю так, что она не сможет мне мешать, но она не послушалась, и… — Лид кивнул на клетку. Зверек прижался к прутьям носом и глядел на меня, беззвучно хлопая губами. Чувствовалось, что он плачет. Глядя на Лида и преодолевая сильное желание чем-нибудь в него изо всей силы швырнуть, я прошипела, выдавливая по слову сквозь стиснутые зубы:
— А ну. Немедленно. Преврати. Ее. Обратно.
— Пожалуйста, раз ты пришла и готова терпеть эти бессмысленные крики, — охотно согласился король и щелкнул по прутьям. Клетка почернела и распалась, зверек выпрыгнул из нее на пол, постепенно меняясь в цвете и размере, пока не превратился в скорченную в комочек Маришку. Она подняла голову, глянула на нас полными слез глазами и зашлась пронзительным плачем.
— Ну, ничего-ничего, — бестолково выдавила я, склоняясь над ней, — успокойся…
— Те-тя… Те-тя Соня… — заикаясь, выдавила Маришка. — Я не могла говори-и-и-ить!
— Ты и так редко пользуешься даром речи, — презрительно заметил король.
— А ну уйди! — выпрямившись, рявкнула я. — Даже не разговаривай со мной, колдун чертов! Ты сам хуже ребенка, тебя на минуту оставить нельзя!
