лица, но свои комментарии, к счастью, оставил при себе и молча плюхнулся на одну из табуреток. Мы с Наткой, расположившись на двух противоположных кроватях, принялись рыться в рюкзаках, выискивая сухие вещи для переодевания.
Минуты через три явилась бабушка с чайником. Она сказала Лиду «подвинься-ка» и плюхнула чайник на деревянную подставку посреди стола, после чего снова обратила взгляд на короля.
— А ты, значит, Сонин кавалер? Давай хоть познакомимся с тобой: я Нина Алексеевна.
— Меня зовут Лидиорет.
— Как-как? Имя такое интересное, я боюсь не запомню его…
— Мы его Лидом называем, — сообщила я бабушке. — И ты лучше тоже так зови.
Бабушка обрадовалась.
— Вот спасибо, а то у меня память-то уже не очень стала… Ты нерусский, что ли, или просто родители так назвали?
— Он у нас из семейства беженцев, — хмыкнула Натка. Бабушка прищелкнула языком.
— Бывает… Чего только не бывает в наше время… Работаешь хоть?
— Нет.
— В смысле, у него сейчас отпуск, — быстро сказала я. — А так он этот… Вроде управленца.
— Менеджер? Сейчас все менеджеры стали, у кого ни спроси — что за профессия, не пойму… Ну а зачем понимать, главное, чтобы хорошо работали, деньги получали. Ведь семью же кормить надо.
— Еда и деньги для меня не проблема, — информировал бабушку король.
— Это ты молодец, — одобрила она. — Сейчас ведь время такое, такие мужики бывают, что господи прости. Лежат на диване тунеядствуют, а жены по работам как савраски бегают-бегают, бегают-бегают…
— Видимо, эти мужчины считают себя высокородными? — сделал вывод Лид.
— Ой, и не говори, — согласилась бабушка, расставляя на столе чашки. — Как короли какие, а у самих ни ума, ничего… А жены-то зачем-то с ними носятся, не бросают.
— Судя по нравам здешних мужчин-плебеев, женщины могут опасаться, что следующий будет еще хуже. А скорее всего, и сами женщины страдают скудоумием, поэтому не могут размышлять логически.
— Хорошо ты как говоришь-то! — неожиданно похвалила короля бабушка. — Складно так. Сразу видно, образование у тебя хорошее. Где же вы познакомились-то, Сонечка?
— Да так, на прогулке, — бормотнула я.
— Молодцы, — неизвестно за что опять похвалила нас бабушка и пододвинула под королевский нос банку с вареньем. — Ты кушай, что ты сидишь, вон, худенький какой, бледненький…
Лид вылупился на бабушку ошарашенным взглядом: видимо, бледненьким и худеньким его никогда в жизни никто не называл. Натка от смеха подавилась и фыркнула чаем себе на брюки. Я тоже еле сдержала улыбку. Король кое-как вернул лицу нормальное выражение и величаво сообщил моей бабушке:
— Это не бледность, это просто такой цвет кожи. Что касается худобы…
— А ты позагорай, — вдруг прервала его на полуслове бабушка. — Позагорай у нас в садике, вот и не будет цвета кожи белого.
— Ага, — сдавленно прошептала Натка. — Будет красный.
— Не будет красного, — услышал ее король. — Никакого не будет, на высокородных загар не ложится.
— Чего он сказал там? — обратилась ко мне бабушка, озабоченно щурясь.
— Он говорит, Нина Алексеевна, что у него родители были рыжие, поэтому загореть он не может, — невинно хлопая глазами, сообщила Натка. — Но мы позагораем вместо него, да, Сонь? А его покормим. Пусть он будет не бледненьким и худеньким, а бледненьким и толстеньким!
— Натка, — протянул Лид, задумчиво меряя ее взглядом. — Все-таки чувствуется, что тебя никогда никто не заколдовывал…
— А ты не пугай, твое величество, мы пуганые. Вон ешь лучше котлету, толстей.
— Ешь-ешь, — согласилась с подругой бабушка. Лид глянул на меня со слабой неуверенной улыбкой. Я тоже улыбнулась и кивнула. Король послушно ухватил котлету и принялся ее жевать.
Пока королевский рот был занят едой, я поспешно переключила бабушкино внимание на вопросы нашего ночлега. Бабушка охотно отвлеклась, залезла в шкаф и принялась пересчитывать простыни и наволочки. К концу обеда каждого из нас уже ждала стопка чистого белья, накрытая подушкой.
— Я вон там буду, за печкой, девчонки — в комнате, а ты на терраску иди. Там чуть прохладновато, конечно, но ты у нас мужчина, тебе ничего не будет, — сообщила бабушка Лиду. Король, к моему изумлению, кивнул с явно польщенным видом.
— Ба, как раз вот прохлада ему не очень-то… — не выдержала я, но тут меня прервал сам Лид:
— Соня, не беспокойся.
