Эту проблему решать другим. Нам – бежать впереди паровоза до самого финиша.
– Тома! – хрипит Митяй. – Следов нет!
Отрываю ленту, сую ему. Не до разговоров. Отрываю еще, завязываю на какой-то орешине.
– Следов нет! – повторяет он, когда я его снова догоняю. – Совсем никаких!
И тут до меня доходит. Вчера утром был ливень, на мокрой тропе все следы наперечет. И это лишь следы наших разметчиков. По отпечаткам кроссовок легко различить. Ага, вон и мои. Ни единого постороннего! Кто мог снять разметку, не оставив следов?
– Зря ты, Митяй, топор отдал… Или не зря.
Перед финишем – крутой и длинный подъем, можно, мы хотя бы тут спешить не будем? Ну пожалуйста!.. Но мне мерещится топот за спиной, какое уж тут «не спешить»!
Влетаем на поляну, болельщики, не разобравшись, приветственно орут. Митяй им даже машет. Я не в силах. Сами заметят, что мы без номеров, разберутся.
– Успели?
Это Вит.
– Ну да…
Отдышаться бы теперь.
Не зря торопились. Победитель выскакивает из леса и, едва миновав финишную арку, направляется к нам.
– Вит, ну ты себя превзошел, наконец-то ни единого косяка с разметкой!
– Совершенствуемся, – торжественно изрекает Вит.
Прибегают еще и еще финишеры. Возле столика с водой и орешками, а тем паче возле котла с гречневой кашей – столпотворение. Из портативных колонок грохочет музыка.
Мы с Митяем тихонько отходим в сторону. Конечно, надо узнать, что там с теми заблудившимися. И вообще, нам скоро разметку ту самую снимать. Если опять неведомые злоумышленники не вмешаются. Но это всё через несколько минут.
Солнце уже поднялось высоко, припекает. Кроме бегунов, болельщиков и нас на поляне и в окрестностях появились просто гуляющие.
Кто же все-таки мог снять разметку, не оставив следов?
Рядом, совсем рядом, раздается такой истошный визг вперемежку с пронзительным лаем, что у меня мгновенно закладывает свободное от наушника ухо. Столбенеем, а потом кидаемся с Митяем на визг.
Ну… я бы в такой ситуации тоже заорала. Блондинка в белых кедиках и льняном платье прижимает к груди крохотную собачку в бантиках и визжит, визжит, визжит. А прямо на нее, напролом через кусты и подлесок, ползет, извиваясь, большое многоногое чудище. Белое в красную полоску.
Точь-в-точь наша разметочная лента на десятке.
Митяй издает боевой клич, заглушая неутихающий визг, и прыгает на чудище, сгребая его в охапку…
Лента. Наша. Из первой разметки. Все, сколько там ее было, метров.
– Хорошо, что я топор унес, – радуется Митяй пятью минутами позже, наблюдая, как Вит гоняется по всей поляне за дизайнером трассы. Гоняется и громко сообщает, что именно он сделает с идиотом, который притащил на забег с развилками и разнесенным по времени стартом на разные дистанции ленту, которая фиксирует последнего пробежавшего в лимит времени для прохождения этой точки. А потом сама сползается в кучу и возвращается в точку старта. Или финиша, как-то она программируется даже. Но у нас старт и финиш – одно и то же. Чудо биотехнологии, экологичнейшая из возможных разметок, на основе какой-то там плесени. Вот только за последнего она посчитала замыкающего марафонца…
Ладно, хоть разобрались.
Слышен топот со стороны старта.
– Ну вот кто-то в противоход возвращается!
– Главное, возвращается…
Из леса выскакивает существо, в котором гуманоидного только число конечностей, а личность – в самый раз для съемок в дешевом ужастике. Но судя по номеру стандартного вида, криво висящему на двух с половиной булавках вместо четырех, оно тут не охотится, а бегает.
Существо, увидев нас, издает непонятные звуки.
– Я заблудился, – металлический голос доносится из-под слоя прошлогодней листвы, видимо, там с одного из прошлых забегов завалялся потерянный кем-то транслятор. – Скажите, где трасса на…
Транслятор булькает и щелкает, а Митяй тихо, но отчетливо предлагает наиболее логичный вариант продолжения фразы. На него шикают, нервно хихикая.
– Трасса на сто стадий Плеы, – оживает транслятор.
Это вообще где такое?! И какой длины там стадии?
