которого я берег ради такого случая. Сегодня вы почувствуете себя частичкой прошлого.
Я вынул из сумки капсулу и подержал на ладони. Плененное в ней время рвалось на свободу.
«Только для тебя», – поднял я взгляд.
«Я знаю», – улыбнулась она.
Капсулы продавцов времени никто не может раскрыть, кроме самих владельцев, на чьи ДНК настроен шов. В моих пальцах она дала трещину, как куколка бабочки, разломалась на две половины, и древнее время освободилось. Дыхание перехватило от нахлынувшего хроно-миража.
Зал изменился. Камень превратился в сталь и пластик. На больших экранах возникли движущиеся картинки, герои которых жили собственными жизнями. Они смеялись и пели, ссорились и дрались, демонстрировали какие-то товары, но это было не важно. За ними можно было просто наблюдать, вновь и вновь переживая их истории, словно нам всем показывали психотрансляции колдунов. Гостей окружила фантасмагория красок и чувств. Непонятно откуда доносился гомон толпы.
«Покупайте лучшие платья от Сен-Женев. Скидки до конца месяца».
«Праздничная распродажа удовольствия. Подарите вашей даме духи страсти».
«Скорый поезд Москва – Петербург отправляется с третьего пути».
«Правда, что торговца временем нельзя убить?»
«Говорят, за убийцей явится невидимый мститель, от которого не защититься никакими стенами».
Свет отражался от тысяч зеркал, освещая танцующие пары. Одежда гостей неузнаваемо изменилась. Она стала… дикой, непонятной и необычной. Невидимый оркестр играл незнакомую музыку, и ее переливы наполняли зал, кружили вместе с парами и уносились в небо сквозь цветные витражи. И с этим временем пришли спокойствие и надежда, словно не было межзвездных войн, взорванной Луны и безудержных изменений.
– Потанцуешь со мной? – сказала она, протягивая мне руку.
На ней было багровое, будто сполохи черного неба, платье. И лишь Уроборос по-прежнему висел на ее груди. Казалось, сделай хрономираж реальным – и мы сможем умчаться вместе на подъехавшем поезде.
– Я не умею танцевать, – покачал я головой.
– А ты попробуй.
Бурлящий вокруг нас хрономираж составлял я сам. Немного безумия и суеты двадцатого века, щепотка щегольства восемнадцатого, смешавшиеся надежда и тревога, красота и ожидание. В отличие от других продавцов, я умею возвращаться в прошлое и вновь и вновь проживать те же события. Но являются ли они теми же самыми или каждый раз все происходит немного по-другому?
«Раз-два-три. Раз-два-три».
Мы кружились, как время, проглатывающее собственный хвост. Сколько раз это повторялось? Сколько раз ее пахнущие жасмином волосы касались моей щеки? Я помнил будущие и прошлые события, как легкий сон, которого никогда не было.
– Ты возьмешь меня в лучшее из времен? – спросила она.
– Я не могу, – ответил я. – Я не краду чужих жен.
– Жаль, – улыбнулась она.
Герцог облизывал губы, наблюдая за нами. Его пальцы то сжимались в кулаки, то скрючивались когтями хищной птицы.
– Уходи, – сказал слуга, проводивший меня на ночлег.
Мне выделили помещение в старой обсерватории. Сквозь дыры в куполе светили звезды, и в темноте неслышно носились летучие мыши.
– Беги, не стоит искушать судьбу. Это мой тебе совет.
Слуга напоминал карлика из маленького народца. Он выглядел грустным уставшим клоуном, который смыл грим и снял шутовской колпак.
– Никто не убьет торговца временем, – сказал я.
– Ты не знаешь нашего герцога, – покачал головой мой провожатый.
Он захлопнул дверь, и я остался наедине с темнотой. Кровать была жесткой, я ворочался и долго не мог уснуть. Наконец я поднялся и подошел к окну, наблюдая, как по саду бегает вырвавшийся из конюшен Буцефал. Вместе с ним метались раздвоенные тени. Я стоял и смотрел их тревожный танец. На подоконнике примостился уродец из маленького народа и молча сидел рядом со мной.
Сейчас она в спальне вместе с герцогом, и мне казалось, я слышу их сладостные стоны.
Небо прочертила падающая звезда. Через минуту раздался далекий гул. Это где-то в степи упал очередной спутник. На рассвете его бросятся искать целые команды авантюристов. Некоторым из них улыбнется удача, и они вернутся с сокровищами, но многие найдут лишь черную смерть.
Уродец захихикал, схватил запрыгнувшего на подоконник кузнечика, открутил ему голову и принялся с хрустом жевать.
– Земля гибнет, – сказал я.
Уродец с удивлением посмотрел на меня. Из его рта торчали зеленые лапки.
– Во что превратились люди? Мы так хотели быть похожими на кого-то другого, что перестали быть самими собой. Все приходит в тлен. Все кажется
