осознал, почему Пронский с Вэнем взялись именно за нее. Видимо, они обладали каким-то загадочным чутьем, сообщившим, что дверь укреплена приваренной пластиной. Зачем же делать двойную работу?
Но размышлять об экстрасенсорных способностях оживших мертвецов было некогда. Уже через полминуты Лосев распахнул оружейный бокс. Там, не раздумывая, схватил гранатомет, прицепил к ремню кассету с боеприпасами и поспешил к главному входу.
Добежав до лаборатории, он заглянул в нее – и увидел Вэня. Китаец, перестав корежить обшивку, вновь занялся окном, но теперь бился о супергласс со всей силы. Возможно, он своим таинственным чутьем нашел слабое место и не мог успокоиться, пока не пройдет именно здесь.
Решение пришло мгновенно.
Один из секторов панорамного окна состоял из двух створок. Нижняя была наглухо заделана в обшивку, зато верхняя могла подниматься. Так задумали проектировщики просто на всякий случай – никто ведь не мог поручиться, что встретится планета с почти земной атмосферой. И сейчас этим грех было не воспользоваться.
– Открой окно! – приказал Лосев главному компьютеру. Верхняя створка бесшумно скользнула к потолку, и Вэнь, увидев это, полез в образовавшийся проем.
Только теперь обнаружилась поразительная деталь: на желтоватой коже китайца выделялись извилистые лиловые линии, словно нанесенные тончайшей кистью. Возможно, они были и у Мориты с Салминеном, но, отбиваясь от монстров, трудно сосредоточиться на разглядывании узоров. Вот и сейчас Лосев просто отметил удивительный факт. После чего, оттеснив его до лучших времен на задворки памяти, скомандовал: «Закрой окно!»
Прозрачная створка упала вниз, как нож гильотины, и с чавкающим звуком рассекла Вэня пополам. Верхняя часть туловища сползла на пол, и какое-то время этот человеческий обрубок еще крутил головой и шевелил руками. Глядя на него, Лосев вновь ощутил подступающую к горлу тошноту. Но усилием воли преодолел ее, и слава богу, потому что Пронский наконец-то справился с обшивкой и прорвался на станцию.
Лосев открыл кассету, достал гранату и вставил ее в дуло. Оставалось всего ничего: представить, что мишень – не друг детства Герка Пронский, а агрессивная хищная тварь с Гебы. Он заставил себя поверить в это на каких-нибудь пять секунд. Но их хватило, чтобы выскочить в коридор, прицелиться и выстрелить в появившуюся из переходного отсека угловатую фигуру.
Сверкнула вспышка, и Пронского разнесло на куски. «Есть!» – победно воскликнуло второе «я». Первое скорбно промолчало.
Лосев опустил гранатомет, прислонил к стене и сел на пол, обхватив руками колени. Теперь ему хотелось уже не заснуть, а безобразно напиться. Но это было самоубийственное желание, потому что из могил встали пока только четверо покойников. Остальные рано или поздно тоже будут здесь. Может, вот- вот нагрянут, и лучшего подарка для них, чем мертвецки пьяный хозяин, придумать невозможно.
Еще несколько минут Лосев отрешенно разглядывал зеленоватую, в дымчатых разводах, стену коридора. Затем встал, подошел к останкам штурмана и, преодолевая отвращение, поднял с пола бесформенный кусок плоти с застывшими на нем коричневыми каплями.
На первичный анализ образца в лаборатории ушло минут десять. Получив результаты, Лосев какое-то время обалдело смотрел на экран, не в силах поверить.
Мышечные волокна и сосуды Пронского густо пронизывали тонкие лиловые нити. По структуре и химическому составу они оказались идентичны волоскам уже знакомых летучих пушинок. Исходя из того, как искусно эти нити «притерлись» к человеческим тканям, можно было говорить не о банальном заражении, а о своеобразной форме симбиоза.
Оправившись от шока, Лосев «скормил» результаты главному компьютеру. И тот через несколько минут выдал ему свою версию происходящего.
Похоже, лиловые пушинки представляли собой одну из стадий весьма странной формы жизни. Сами по себе они значили немногим больше, чем белые «парашютики» одуванчика. Правда, «парашютики» разлетались по воле ветра и давали начало взрослому растению, попав в почву. Пушинки же перемещались самостоятельно, а для дальнейшего развития им был нужен труп высокоорганизованного позвоночного существа. Причем достаточно свежий, без признаков разложения тканей. «Прорастая» в эти ткани, пушинки закладывали основу «гибридного» симбиотического организма, или, попросту, симбиота. Бывший покойник возвращался к жизни, мог двигаться и совершать более-менее осознанные действия. Особенно поражало последнее. Как пушинки вновь «запускали», хотя бы частично, необратимо умерший мозг – этого не мог объяснить даже всезнающий ГК.
Лиловые нити творили настоящие чудеса. Они накачивали симбиотов энергией, делая их невероятно сильными. Кроме того, наделяли специфическими талантами вроде способности определять толщину стен и направление на реактор.
Дальнейший жизненный цикл «гибридных» существ ГК представлял следующим образом. Согласно его расчетам, лиловые нити могли снабжать массивное тело энергией лишь короткое время – от силы неделю-две. Биохимическими процессами сумасшедшей интенсивности они буквально сжигали себя, растрачивая заложенный природой ресурс. Так что симбиот был обречен: вскоре после второго рождения наступала и вторая смерть – уже окончательная.
Разумеется, после этого «гибридный» организм уже не получал энергию от пронизавших его нитей. Напротив, сам служил для них питательной средой, поскольку они должны были продолжить род и дать «семена». Видимо, в какой-то момент разлагающееся тело покрывалось тысячами лиловых пушинок. Вскоре они отрывались, взмывали в воздух и отправлялись на поиски новых трупов…
Был ли во всем этом смысл? Очевидно, был – вряд ли природа придумала столь изощренный механизм ради забавы. Но у компьютера не хватало данных
