– Нектар!
Меньше всего кисловатый сидр с крепостью, стремящейся к нулю, напоминал напиток богов, но спорить никто не пытался. Несколько чашек пошли по кругу. Угощались даже дети, и яблочная кислятина им нравилась. Панов побаивался, что его спросят, из чего изготовлен нектар. Смутно помнилось, что эллины яблок не знали: яблоня, одомашненная в Персии, ещё не дошла до Европы. В Греции росла айва, и не яблоко раздора было подброшено на пир богинь, а айва раздора. И в саду Гесперид росли не яблоки, а айва. Кто сомневается, пусть сходит в Эрмитаж, в греческий зал, и посмотрит, какие плоды держит в руке Геракл. Скульптор знал своё дело, обознаться невозможно.
На всякий случай, вдруг среди собравшихся окажется занудливый всезнайка, который спросит, из чего изготовлен нектарчик, Панов заготовил ответ, что напиток сделан из плодов восточного дерева. Однако обошлось, никто ни о чём не спросил. Женщины с восторгом дегустировали необычайное питьё, поднялся шум, разговоры. Происходящее и впрямь стало напоминать вакханалию, не игровую, а самую настоящую. Тут же организовался оркестр. Состояло эту чудо древнегреческой музыки из двух гитар, домры, трёх флейт и пяти бубнов. Начались танцы, слегка напоминавшие сиртаки, а отчасти что-то исландское.
Всё это было весьма увлекательно, но надо было двигаться дальше, и Панов, перекрывая голосом оркестр, закричал:
– Идём, идём! Сегодня Фивы падут перед нами! Неужто уступим мы эпигонам честь победы?
Человеческая громада с песнями и плясками двинулась по дороге. До артезианского фонтана, где обосновались фиванцы, было около двух километров, и это расстояние предполагалось пройти часа за полтора, если не встретится на пути неодолимых препятствий.
Не желая перегружать Клаксона, Панов усадил в седло трёхлетнего карапуза, объявив его сыном Афродиты, Купидон держался в седле с ловкостью истинного джигита.
Первое препятствие оказалось преодолимым до смешного легко. Молодой человек, наряженный в хитонообразный прикид, протиснулся к Панову и, махнув запаянной в пластик ксивой, произнёс вполголоса:
– Мастерская группа. Предъявите ваш аусвайс.
– Что за варварское слово? – загремел Панов. – Эллины никогда не оскверняли свои уста подобными звуками!
– Документ, пожалуйста, – терпеливо повторил посланец. – Когда и кому заплачен взнос за участие, какой персонаж отыгрывается, сколько у вас хитов, какими магическими способностями владеете…
В школе и в институте Алексей Панов носил прозвище Пан, и сейчас это имя само соскочило с языка.
– Тебя приветствует великий бог Пан! Ганимед, чашу амброзии знатоку варварских наречий!
Ганимед мигом нацедил чашечку амброзии, отхлебнул чуток, показывая, что напиток не отравлен, и поднёс её мастеру. Тот, хочешь не хочешь, сделал глоток. Глаза его остекленели и собрались в кучку.
– Кьепкие шпитные напитки, – выговорил он заплетающимся языком, – запьящены… – после чего повалился на обочину и захрапел. Ганимед, который пять секунд назад пил из этой же чаши, с изумлением взирал на происходящее.
– Бедняга! – возгласил Пан. – Грамматика поразила его разум, и он не выдержал простой жизни. Дружище Харон, отвези его в царство Аида, пусть он проспится там и, быть может, воспрянет к новой жизни.
В окрестностях не было никакого потока, способного сыграть роль Стикса, Ахерона или Леты, так что и лодки у Харона не было, а имелась тележка, на которую и погрузили усопшего. Харон впрягся в тележку и повёз первую на сегодня жертву в мертвячье царство.
Теперь воинственные девы узнали, кто ведёт их на Фивы.
– Великий Пан! – пронеслось по толпе. Оркестр взыграл усиленно, плясавицы, не щадя пяток, ударили в пыльную дорогу. Движение войска стало ещё медленней и неудержимей.
– Нет эпигонам! Возьмём Фивы своими силами!
Войско двинулось по пути, проложенному тележкой Харона. Мертвятник, палатки мастеров и семивратный город Фивы располагались вокруг артезианского фонтана, а это значит, что начальство с минуты на минуту узнает от Харона о судьбе проверяющего и подготовится к встрече дикого войска.
Шествие ещё не достигло поворота, когда оттуда на большой скорости вылетел мотоцикл, и с него соскочил новый посланец мастерской группы. Это был красавец! Шлем и сандалии с приклёпанными крылышками сразу выдавали его природу. Преградив путь толпе, Гермес повелительно вскинул руку.
– Внимайте воле богов!
– Власть олимпийцев сильна на Олимпе, – перебил Панов, – а здесь Земля и властны боги земные!
– Ты смеешь перечить отцу?
– Ха! Папенька… Гермес, ты недаром считаешься богом торговцев и лгунов, даже себя самого ты сумел обмануть. Твои похождения известны, все знают, что ты, оборотившись козлом, изловил и изнасиловал нимфу, которую смертные называют десятком разных имён, и она родила козлоногого сатира. Но неужто ты впрямь думаешь, что это был я? Спроси свою бабку Рею, и она подтвердит, что я играл на свирели возле колыбели твоего отца. Вот на этой самой свирели… – Пан выхватил из сумки свистульку и издал дребезжащий звук, подхваченный разномастным оркестром.
