В рамках своих полномочий и не нарушая прямого приказа можешь что-то сделать по справедливости – сделай! Не можешь – утрись и выполняй приказ, каким бы чудовищным он ни был…
Не стоит бросаться с дубиной на танк. Он тебя просто переедет гусеницами.
Поэтому инстинкт самосохранения превыше всего.
Да и на твою страну ведь никто не нападает. Обычно наоборот…
Генерал всегда гнал от себя эти крамольные мысли и пытался прикрыться профессией. Он военный, а не политик, философ, правозащитник. Каждому свое.
Так было.
Но в последнее время что-то поменялось. И в голове Говарда, и у некоторых сослуживцев, и, кажется, во всем мире.
Надо разобраться. Для самого себя.
Сегодня, когда рыбалка подойдет к концу и они с Рэндом сядут перекусить, будет самое время получить ответы на мучившие вопросы. По крайней мере, хоть что-то прояснить для себя.
Со стороны лагеря послышался стрекот двигателя вертолета, через минуту большая синяя стрекоза пролетела над головой, сделала круг и унеслась куда-то за реку.
Рыболовы остались одни.
Красное перышко поплавка одной из удочек несколько раз слабо дрогнуло, затем резко ушло под воду. Говард подсек и почувствовал через комель удилища тяжесть и рывки. В глазах загорелся спортивный азарт, а тело напряглось и изготовилось к борьбе, как на боевой операции.
Через минуту вываживания добыча оказалась на берегу – это был приличный окунь, примерно на полкилограмма.
Он отправился в садок, а Говард, окрыленный успехом, насадил на крючок свежего червяка и вновь забросил удочку.
Отыскал глазами Рэнда, который, натянув на себя непромокаемый рыбацкий костюм с высокими резиновыми сапогами чуть ли не до подмышек, вошел в воду по пояс и часто взмахивал спиннингом, стараясь сделать броски подальше и обловить участок побольше.
Дуглас свистнул напарнику и, когда тот обернулся, поднял из воды и показал садок с окунем. В ответ сенатор оттопырил большой палец и с удвоенным усердием принялся хлестать коротким удилищем спиннинга над рекой, стараясь послать блесну как можно дальше.
Прошло несколько часов.
Солнце поднималось все выше и выше. Становилось жарко.
У генерала в садке плескалось уже несколько небольших карпов, голавлик, по паре средних красноперок и окуней. По общему весу – примерно килограмма на три-четыре.
В общем-то, улова для барбекю на двоих хватит. Можно и уху сварить, если захочется.
Интересно, поймал ли что-нибудь сенатор? Да и вообще, куда он делся?
Рэнд, облавливая самые привлекательные участки на реке, постепенно отходил все правее и правее, пока не скрылся из глаз за выступающим над водной гладью высоким яром.
Оттуда уже не было слышно свиста лески и шлепков от ударов блесны по воде.
Генерал забеспокоился, оставил удочки, положенные на штыри из веток с рогатинками, и отправился искать Рэнда.
Увидел его в нескольких метрах от берега, как только перевалил через яр.
Подошел поближе, окликнул:
– Как дела у конкурентов?
Сенатор, не переставая вращать катушку правой рукой, указательным пальцем левой гордо ткнул в воду рядом с собой:
– Кое-что есть.
Присмотревшись, Рэнд увидел кукан, на котором шевелились две крупные рыбины.
Вдруг спиннинг сенатора согнулся в дугу. Загудела леска. Что-то большое и тяжелое потянуло его в глубину. Рэнд упирался, отступал к берегу, поднимал короткое удилище вверх, по максимуму используя его упругость, с трудом вращал катушку.
Началась борьба не на шутку.
Говард бегом бросился за подсачком и быстро вернулся с ним обратно. Прямо в камуфляже, с подсачком в руках, булькая по воде намокшими кроссовками, подбежал к напарнику, ожидая, когда крупная добыча окажется рядом и ее можно будет подхватить в сетку.
Несколько минут было непонятно, чем кончится поединок. У Рэнда по лбу текли струйки пота, глаза блестели, а дрожащие руки с трудом удерживали спиннинг.
Но он боролся изо всех сил, не желая уступать и терять трофей.
Генералу оставалось только поддерживать коллегу словесно да страховать на всякий случай, чтобы рыба не утащила ловца в реку.
В конце концов упорство сенатора дало результаты, добыча начала уставать, рывки стали слабее, реже.
