Между тем волчонок пятился, пытаясь сняться с длинного, откованного в форме лаврового листа наконечника рогатины. Но воительница не позволяла ему этого, и как только волчонок делал шаг назад, она делала шаг вперёд.
Еретики – это всё-таки солдаты, а не крестьяне-ополченцы. Работать группой против одного они умели. Ещё два копья окончательно лишили волчонка подвижности, и с этого момента он был обречён. Всё же без орка-всадника ездовой волк не был полноценным четвёртым рангом, да и сеголеток – не взрослый волк, так что удары дубин и наконечники копий постепенно делали своё дело, снижая здоровье животного. Собственно, оно было уже в красной зоне[48], и я надеялся, что этот бой мы проведём без потерь, когда один из еретиков покатился по земле, сбитый ударом действительно огромного тела. «А вот и мамочка», – подумал я.
К счастью, добить жертву волчица не сумела. Перед её мордой сверкнуло лезвие боевого топора, которым взмахнул Фабрис. Она отскочила, и этого хватило еретикам, чтобы выстроить стену щитов. Две девушки попытались было повторить прошедший с волчонком фокус, поймав прыгающую волчицу на копьё… Но я здраво оценил их шансы удержать эту тушу, которая была в холке с меня и возвышалась над большинством еретиков (признаться, при генерации персонажа я себе слегка польстил), и перенаправил их на добивание сеголетка. Бафф «Воодушевление» поднял мораль еретиков, упавшую было при виде чудовища. А как только откат прошёл, на них же легла «Удача». Она им сегодня точно понадобится.
Я посмотрел на мечущегося перед щитоносцами зверя.
Метания волчицы приобрели некоторый узнаваемый рисунок. Если бы у неё на спине сидел орк, размахивающий тяжёлым топором, думаю, он сумел бы зацепить одного-двух моих людей и открыть дорогу для рывка волчицы. Но орка не было, а без него зверюга только теряла время.
Видимо, один из еретиков устал. Его рука опустилась, и нижний угол щита ушёл влево, открывая колено… совсем чуть-чуть, но этого хватило. Огромная морда стремительно рванулась вперёд, отпихнула щит дальше в сторону, и острые зубы вцепились в ногу над коленом.
Но за этот успех волчице пришлось дорого заплатить. В момент, когда тяжёлая булава врезалась в склонённую голову зверюги, над Джонасом вспыхнула яркая радуга удачи, обрушив на волчицу сразу несколько дебаффов: «Оглушение», «Кровотечение», «Ослеплена на левый глаз»… А когда вскрикнувшая почти по-человечески волчица попыталась отскочить, на её левый бок, со ставшей уязвимой, ослеплённой стороны, обрушился топор Фабриса, превратив изначально висевший над ней дебафф «Перелом рёбер» в «Тяжёлый перелом со смещением». Теперь ещё один удар туда же – и есть шанс, что рёбра пробьют лёгкое.
Тем не менее волчица смогла вырваться из окружения. Правда, это стоило ей просевших морали и урона. Всё-таки преодолеть сгустившуюся ауру ужаса она не могла. К тому же за нашими спинами взвизгнул сеголеток, и капнувший опыт возвестил окончание той части схватки.
Взвывшая волчица совершила длинный прыжок и скрылась за деревьями. Правда, над её головой я заметил мелькнувшую среди ветвей тень, а на карте в моей книге зелёная отметка двигалась в том направлении, куда убежала волчица. Надеюсь, Ариса не сглупит и не даст себя поймать.
– В погоню? – спросил Фабрис, оттирая лезвие топора сорванным у дороги лопухом.
– Нет, – помотал я головой. – Надо дать ребятам прийти в себя. Для большинства из них это первый реальный бой. Да и… – я посмотрел на Пьена, с тяжёлым вздохом поднимающегося с колен от оставшегося лежать неподвижно тела, – павшего надо похоронить.
Я подошёл к лежащему еретику. Стало видно, что клыки ездовой волчицы разорвали ему бедренную артерию, и несчастный умер от потери крови прежде, чем Пьен успел что-либо сделать.
Вскоре на поляне неподалёку от дороги воздвиглась ещё одна восьмиконечная звезда. На неё поглядывали со страхом, но и с гордостью.
– Фабрис, – обратился я к оборотню. – А как так получилось, что «простой деревенский парень» разговаривает полными и сложными предложениями, да ещё и столь пафосно, зато совсем не употребляет характерных для этой местности просторечий?
Тот усмехнулся.
– Отсутствие просторечий объясняется просто… – Он скорчил жалобную рожицу, что при его габаритах смотрелось скорее угрожающе. – «Сами мы не местные…» – Он вернулся к своей нормальной улыбке. – Отец с матерью перебрались сюда, ещё когда я был совсем несмышлёным младенцем. Иногда у меня даже возникало искушение помечтать, что он был дворянином, бежавшим в Дикие земли от преследований более сильного аристократа или вследствие участия в каком-то провалившемся заговоре… разумеется, праведном и справедливом. Но ни отец, ни мать никогда не отвечали на мои вопросы об этом. Впрочем, отрицать мои измышления они также не торопились. Так что о своём происхождении я не могу сказать ничего. Просто не знаю. Однако упомянутые размышления распалили во мне нешуточные амбиции, и, выучившись у матери читать и считать, а у отца – махать топором, я отправился добывать себе чести, славы и богатства.
– Добыл? – заинтересовался я.
– А то… – криво усмехнулся оборотень. – Лорд Арениус уже тогда погрузился в свои эксперименты и пополнял свою армию скорее их результатами, чем местными жителями. Да и возможность стать не воином дружины, а подопытным материалом меня не привлекала. Так что я двинулся на запад, во владения князя Мешко. Этот князь происходил из очень знатной, но сильно обедневшей семьи, к тому же был яростным фанатом Света и постоянно ходил в набеги на засевших на юге хранителей Древних владык, а следовательно, постоянно нуждался в пополнениях. Конечно, шанс угробиться был… но и повышения происходили не задерживаясь.
