А здесь Ядзенка была б при деле. Няньку к Эльке пускать нельзя. Жалко со двора согнать. Двадцать лет рядом, под рукой, ради своей Эленьки в узел завяжется. А гляди ж ты, на какую мерзкую глупость сподобилась. Ребенка извести. Князя будущего. Чернского и бяломястовского, шутка ли.
Владислав сидел уж за трапезой. И в какой-то миг показалось Агате, что он все знает. Так и обмерло сердце. Князь был суров и задумчив. Две складки залегли между бровями. Агата неторопливо подошла к столу, позволяя слугам суетиться вокруг нее с подобающим подобострастием. Но вопреки ее ожиданиям зять только махнул рукой: присаживайся, мол, змея-матушка.
— Что голубка моя? — рассеянно спросил он, глядя не на тещу, в полный кубок, словно надеясь прочесть что-то в его темной глубине. — По мужу не скучает?
В ответ на едва уловимую его насмешку Агата сжала губы, отпила из своего кубка, словно говоря: по твоему, зятюшка, приказу, отвечать не стану.
— Здорова ли Эльжбета? — строже спросил Владислав, поднимая глаза на тещу. И Агата поняла, что теперь уж надобно отвечать.
— Здорова, — сквозь зубы процедила она. — Дурно ей днем сделалось. Пришлось заклятье целебное на нее наложить да травками попоить. Грустит моя голубка, что муж ее видеть не желает. О наследнике своем совсем не печется.
— Знала твоя дочь, за кого замуж шла, — бросил Владислав, показывая, что кончен разговор, но Агату словно ветер в бок толкнул.
— Знала, что за князя, да не ведала, что за мертвеца ходячего, от которого и доброго слова не услышишь, — выпалила она и даже не успела испугаться собственным словам. Князь холодно смерил ее взглядом.
— И верно, матушка Агата, за мертвеца, — хрипло проговорил он. — Только что-то ни разу ни ты, ни доченька твоя, голубка моя златоволосая, не спросили, всегда ли я был таков. Не у меня, так хоть у мужа своего спросила бы, тещенька. Может, рассказывал он тебе, когда сватал, как из второго сына в наследники княжества вышел?
Глаза Влада полыхали таким небесным огнем, что Агата дрогнула, чуть подняла руку, словно заслоняясь от княжеского гнева. И в то же время гулким эхом отозвались в сердце слова. Знала Агата, что был Казимеж в чем-то перед Владиславом виноват. А вот в чем — не ведала. Обмолвился только однажды муж, что давно это было. А кто старое помянет — тому глаз вон. Влад не стал поминать. Снова опустил голову, задумался. Будто забыл о том, что все еще сидит за столом перепутанная теща.
Агата ругала себя почем свет. Зачем гневила, зачем травила душу. Теперь, ежели что, вдвое страшнее будет Владова расправа.
В дверь сунулась девка. Агата сперва вздрогнула — не та ли, которую у двери Элькиной сторожить посадила. Не стало ли хуже дочке. А потом выдохнула — другая девка. Тут, в Черне, все служанки на одно лицо: чистые, холеные, круглые, напуганные.
А следом за девкой, как всегда лишь с легким поклоном и не снимая перед господами вечного своего плаща, словно и не холоп, явился великан Игор. Глядя на то, как тот без чинов склонился к уху князя и что-то шепнул хозяину, Агата пожалела, что они не в Бялом. Уж Казимеж на что тряпка, а вбил бы науку послушания в голову чудовищу, знал бы, как к господам обращаться, как низко кланяться.
Но Владислав только подался вправо, чтобы лучше слышать, о чем толкует слуга.
— Прощения прошу, драгоценная тещенька, — с кривой усмешкой проговорил он, поднимаясь из-за стола. — Дела княжеские ждут. А вы трапезничайте, ни в чем себе не отказывайте. Игор говорит, девка какая-то вас за дверью дожидается. Из ваших, из бяломястовских…
Князь кивнул, оборвав себя на полуслове, и вышел. Игор, согнувшись, нырнул в двери вслед за господином.
Агата дождалась, как стихнут шаги. Поднялась и направилась следом.
— Девка где? Та, что из Бялого? — грозно спросила у стоящего в дверях слуги.
— На кухне, знать, госпожа, — неловко переминаясь с ноги на ногу, ответил тот. — У нас, ежели кто с дороги, князь велит сперва кормить.
— Не знаешь, а отвечаешь, — напустилась Агата, вымещая на бедняге накипевшую злость. — Да и какой спрос с тебя, дурака, когда ты ровно стоять не умеешь. Ко мне девку проводи… как поест.
Ядзя была не чета чернским увальням, явилась тотчас. Бухнулась в ноги и тихо запричитала, как рада видеть дорогую княгиню-матушку. Агата подняла, погладила по русой голове.
— Что приехала, Ядзенка? — спросила она.
Глаза девушки блеснули слезами. Ядзя скривила губы, стараясь удержаться от рыданий.
— Проведать вас господин Якуб послали, да весточку передать, что все в Бялом тихо да мирно. Чтобы вы, матушка, не беспокоились.
— Знаю я это «мирно», — отмахнулась Агата. — Князь-батюшка девок щиплет да упивается, а Кубусь небось и из дому не выходит.
При упоминании о наследнике Бялого Ядзя опустила голову, коса с синей лентой соскользнула с плеча на грудь. Агата взяла в руки косу, коснулась пальцами дорогой ленты.
— Что, со двора согнал? — спросила она так тихо, что удивительно было, как служанка услышала. Та залилась краской. Кивнула. Слезка, крупная, чистая, сорвалась с кончика курносого носа девушки и разбилась об пол рядом с башмачками княгини.
— Говорила я, надо было с собой тебя взять, — утешила Агата. — И там толку не вышло, и здесь была бы полезней. Хотя с твоим-то языком… Ты ведь, Ядвига, языком, что помелом, машешь. Тут, под боком у нашего сокола, радуги ему в печень, тем, кто болтает, живется худо. Но верю, Ядзя, что сама
