значительном удалении друг от друга, стояли будущие «дома-близнецы» из бетонных блоков – где-то два с половиной этажа, где-то три, где-то один, а где- то – лишь огромные котлованы. Казалось, будто коварная Баба-Яга оскалила свой вонючий рот: вот торчит кривой зуб, а рядом – гнилые обломки в зияющей черноте…
Им надо было свернуть налево. По дороге сновали пятитонки, разбрызгивая на ухабах жидкий бетон. Пыль стояла столбом. На зубах скрипело. В ее «шпильках» здесь делать было нечего. В сторонке от дороги прощались с жизнью чахлые былинки только недавно пробившейся травки. Заметив дыру на английской капроновой «паутинке», целых пять рублей за пару, она бросила на землю рыжий портфельчик, села на него и горько заплакала. Разве об этом она так долго мечтала, отказывая себе во всем? Муж угрюмо молчал, стоя в сторонке.
– Эй, парень! – услышала она. – Ты чо это девчонку обижаешь?
– Это не девчонка. Это моя жена…
– А, ну тогда другое дело, – усмехнулся ее непрошеный защитник в рабочей робе и заляпанных глиной резиновых сапогах. – Вы, ребята, наверное, на дом свой хотели взглянуть? Так пока смотреть не на что, приезжайте ближе к зиме, авось, до морозов успеем! Все равно по такой грязище не пройдете. А ты, красавица, не плачь: новая квартира у тебя будет – это ж какое счастье!
Осенью дом подвели под крышу и начали отделочные работы. Впереди волнительное мероприятие – жеребьевка квартир. Ее муж «вытянул» четвертый этаж, правда, без балкона на кухне. Да это не беда – вполне хватит и длинной лоджии. Жеребьевка не обошлась без «маленьких трагедий» – рыдали те, кому достался первый этаж, а около них увивались и ворковали те, кто был бы рад и такому варианту.
Постепенно она привыкла к мысли о том, что ее собственный долгожданный угол будет где-то «под Волоколамском». Все лучше, чем ютиться за занавеской на старенькой тахте в двухкомнатной квартире под придирчивым взглядом многочисленной родни мужа. Вторая поездка «на дом», хотя и была утомительной, но все же обошлась без рыданий. Молодой председатель их кооператива открыл ключом дверь подъезда и потащил будущих новоселов на крышу дома (пешком на двенадцатый этаж!) полюбоваться захватывающими видами Москвы, едва различимой в легкой дымке, и помечтать о том, как они разобьют здесь сад для совместного отдыха, посадят деревья вокруг дома и станут тут жить припеваючи одной большой дружной семьей. Потом они спустились на четвертый этаж и заглянули в «свою» маленькую квартирку – бетонную коробку с низким потолком, оклеенную незатейливыми дешевенькими обоями.
Под вечер 31 декабря, после работы, они отправились «принимать» свое новое жилье: в этот день должны были включить электричество и пустить воду, правда, только холодную. Кое-где в доме на самом деле горел свет: голые слабосильные «лампочки Ильича» рисовали причудливые тени в необжитых квартирах. Лифт в ожидании лучших для себя времен, когда новоселы, наконец, перетащат свои пожитки сами на себе, бездействовал.
Казалось, что пахнущие краской стены этого дома еще не ощутили дыхания жизни, но и здесь уже царила предновогодняя суета: по этажам деловито сновали счастливые новоселы с кастрюльками, тарелками-вилками, чашками-плошками, стаканами-рюмками, авоськами с нехитрой снедью и шампанским. По лестнице тащили свежесрубленную елку. Самые отчаянные готовились встречать здесь Новый год, несмотря на еле теплившиеся батареи и неработающие газовые плиты.
Они поднялись на четвертый этаж и открыли свою квартиру только что выданным комендантом ключом – точно таким же, каким открывались все остальные двери в доме. Прихваченная с собой лампочка оказалась нелишней: в квартире их не оказалось вовсе, впрочем, как и других положенных мелочей. Вспыхнул свет – и вот она, сбывшаяся, наконец-то, заветная мечта! «…Московских окон негасимый свет» – это теперь и про них… Пусть далеко, пусть бездорожье, пусть холодно и пусто – зато все свое, зато они будут здесь одни! И уже не придется обмирать от страха, боясь лишний раз побеспокоить чуткий сон домашних нечаянным скрипом старой тахты или шумом воды в ванной среди ночи, или поздним возвращением домой.
Какое это счастье – провожать Старый год, сидя на полу собственной кухни около старенькой электроплитки, как у костра, а вместо вина – горячий чай из термоса! Конечно, оно не может быть вечным – только миг… Но такой миг счастья память хранит всю жизнь.
Женские портреты
Кия
Светлой памяти Евдокии Александровны Поповой – великой женщины и моей бабушки посвящаю
Вечернее солнце скользнуло по оголенному, осиротевшему полю и скрылось за частоколом угрюмых елей. Заискрились, засверкали в его лучах зеленые иголки. Вспыхнули – и погасли.
– Эге-гей! – донеслось с поля, – сестренка, уезжаем!
– Счас-счас! – откликнулся девичий голосок с ближней полянки.
Густые заросли лесной клубники не отпускали. Ну как оторваться от такого нечаянного богатства? Лесная клубника – бледно-зеленоватая крупная ягода с застенчивым румянцем – нечасто попадается в этих местах. Сладкая, сочная, душистая, она просто тает во рту. А какое из нее варенье получается! «Хоть бы еще немного набрать для малышни, вот радость-то им!» – вспомнила она о своих голопузых братишках.
Услышав скрип колес, девчонка метнулась к убранному полю, где ее поджидала молодая норовистая кобылка, запряженная в телегу. Уложенные на ней пшеничные снопы возвышались небольшой горкой. Остальное забрали братья, которые с раннего утра перевозили готовые снопы с поля на гумно, чтобы успеть до проливных дождей.
