бумагу об этом и скажут адрес. И на первый год княгиня выделяет Васику небольшое пособие, чтобы на краски, расходные материалы и еду хватило. Но и вы уж помогайте сыну, одевайте, обувайте.
— Целуем ручки, благодетельница! — просияли оба — и отец, и сын. — Уж мы за вас всем богам молиться будем. Не зря люди говорили, что у княгинюшки сердце доброе и чистое. Повезло нам с госпожой.
— А кто говорил-то и когда? — не выдержала я.
— Так вчера и говорили. Что сиротку вы не отдали на погибель, жизнь спасли, учиться пристроили. Уж так о вас хорошо отзывалось то семейство. Вся таверна слушала, народ, он же всё примечает, всё видит. И моему Васику помогли, не зря мы к вам ехали о милости просить. Мы ж как услышали про доброту княгинюшки, так сразу и собрались.
Когда они ушли, низко кланяясь и не переставая рассыпаться в благодарностях, в зале повисла тишина.
— Ну и ну! — выдал наконец Кайен и рассмеялся. — Рози, так, может, тебе отдельный зал выделить? Помощников приставить? Часть посетителей у меня заберешь?
— Шутишь, да? — хмыкнула я.
— Нет, ну это же надо! — веселился оборотень. — Благодетельница, княгинюшка… Мне нравится!
Вечером, когда мы улеглись в постель, я ожидала, что Кайен начнет заигрывать со мной и полезет целоваться. Но вместо этого вельможный князь вручил мне список мастеров и мастериц.
— Изучай! Мало ли, вдруг кто еще когда явится на поклон и попросит светлую госпожу пристроить талантливое чадо. Благодетельница!
— Да ну тебя, — фыркнула я и шлепнула его бумагами по голому торсу.
— Не отвлекайся, княгиня. Ты и так две недели отдыхала, заботами государственными не занималась. А кто мужу помогать будет? Обещала ведь, говорила, что образование хорошее получила. Вот и втягивайся!
Так за бумагами я и заснула. Даже не целовались…
Когда утром следующего дня мы с супругом явились в ратушу, то князя снова поджидала огромная толпа просителей. Кайен едва слышно застонал, представив, что ему предстоит, после чего вдруг хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание.
— Те, кто к князю, — налево! Те, кто пришел просить милости и справедливости у княгини, — направо!
— Кайен! — укоризненно шепнула я. Ну а чего он издевается? Нашел повод для шуток.
Толпа всколыхнулась и… разделилась на две части. У меня даже лицо вытянулось, а лорд Нэвис развеселился.
— Какая прелесть! — довольно улыбаясь, муркнул он. — Да у меня не жена, а сокровище.
— Но я же… — в ужасе пролепетала я. — Как же я… Я не могу! — И попятилась назад, горя желанием удрать из ратуши.
— Княгинюшка! — шагнул вперед бородатый блондин и отвесил мне поясной поклон. — Мы к вам всю ночь добирались. Люди говорят, сердце у вас справедливое да доброе. Уж выслушайте, сделайте милость. Не обидьте простой люд.
Я беспомощно взглянула на супруга. Кошмар какой. Я же не настоящая княгиня, а так… исполняющая обязанности.
— Не бойся, — правильно понял мой страх Кайен. — Я тебе на первые дни отдам Дилиса и Мелиссу, они подскажут. А потом найдем тебе толковых помощников. Дил, слышал? Помогать! Советовать! Слушаться, как меня. И подготовь-ка быстро еще один зал. Всех тех, кто идет к леди Розалинде, пусть отправляют сразу туда. — После этого он повернулся к моим телохранителям: — Глаз не сводить. Близко никого не подпускать. Двое рядом, двое на входе, еще двое в помещении с ожидающими. Следить, чтобы никто не проносил оружия.
Подчиненные понятливо разбежались. Один из телохранителей отправился за подмогой, а Дилис спешно удалился организовывать мне рабочее место.
Это был не день, а кошмар. Люди и оборотни шли и шли. Кланялись, рассказывали, в чем проблема, просили помощи или просто совета. Да, были и такие. Сироты и вдовы, талантливые дети, умоляющие помочь им найти учителя по ремеслу, беженцы, которые только прибыли из людских земель. Я бы погибла под завалом всех этих просьб, если бы не секретарь моего мужа. Он подсказывал, чем в подобной ситуации можно помочь, если только я хочу проявить милость. Пригодился мне и прочитанный список с именами мастеров и ремесленников. Несколько способных детей я пристроила в ученики.
А еще ко мне, похоже, намертво прилипло ласковое обращение «княгинюшка». Я уже даже вздыхать и морщиться перестала, потому что каждый входящий именно так ко мне и обращался. Не «светлая госпожа», не «ваша светлость», не «леди». Простой народ быстро и незамысловато переименовал меня так, как это было им близко и понятно.
Спас меня вечером Кайен. Вошел, поднял совершенно очумевшую жену на руки, громко заявил, что госпожа устала и сегодня больше никого не принимает. И унес.
В кровати я вырубилась, едва моя голова коснулась подушки.
А весь ужас ситуации я осознала на третий день своего пребывания в ратуше. Весть о доброй и справедливой княгинюшке катилась как снежный ком.
