А я провожала мокрого, взмыленного мужчину облегченным взглядом и тихо радовалась, что кастрюлька с испорченным соусом тоже покрыта пеной. И, значит, о том, кто явился действительным виновником всего произошедшего, уже никто не узнает.
Кажется, мне очень сильно повезло. Снова.
Из размышлений меня вырвал звон разбитых тарелок и отборный мат одного из поваров, поскользнувшегося на мыле.
– Так дело не пойдет. Срочно за уборку! – распорядилась Аглая.
Пока мы добирались до подсобного помещения со всякой хозяйственной утварью, пену на вкус и мягкость проверило еще несколько человек.
Я скользила вдоль стены, усиленно хватаясь за столы и холодильные шкафы. Неспешно, но все же достигла цели и получила в руки тряпку и ведро. Аглая тоже не осталась в стороне. Раздав указания по кухне, она отправила трюфельный соус в канализацию и вместе со мной стала отмывать раздачу.
– Какое хорошее средство, – бубнила повариха себе под нос. – Одна капля и столько пены… И ректор тоже хорош, др-ракон, чтоб его.
– Угу, – грустно вздохнула я.
Вообще-то было совестно, что из-за меня кого-то могут наказать. И повар, получается, ни за что пострадал. Однако, когда я заикнулась, что тот, может, не виноват, Аглая довольно хмыкнула.
– Может, и не виноват, – согласилась она. – Даже уверена, что он тут ни при чем. Но возвращать не стану.
– Почему? – я изумленно моргнула.
– Ты знаешь, во сколько нам обходилось содержание этого типа? У-у! – Аглая поморщилась. – Прошлый ректор гурманом был тем еще, вот и выписал себе дорогущего шеф-повара. Да только платить ему приходилось из кармана академии, а не из личных средств лорда Гастрена, так что мои повара премий уже лет шесть не видели. Поэтому сейчас очень удачно все сложилось. Думаю, это кто-то из моих ребят втихаря и постарался.
Хм, получается, я им еще и услугу оказала? Бывает же такое.
Но тревога за повариху все равно не отпускала, и я осторожно спросила:
– А ректор на вас, ну… вы ведь его половником… вам ничего не будет?
– Не переживай, он понимает, что ругала за дело. И я ведь его да-авно знаю. Лорд Алистер на кухне, пока учился, частым гостем был. Батюшка его не щадил, за любую провинность на отработки гонял. Лорд Гастрен только последние лет пять как перестал что-то выдумывать, видать, близость свободы почувствовал, да рукой на дела махнул. А раньше стро-огий был, к провинностям адептов с фантазией подходил и со всей серьезностью. Вот прямо как лорд Алистер сейчас.
Представить равнодушного ко всему лорда Гастрена диктатором получалось с трудом. Но не верить Аглае у меня поводов не было, так что оставалось радоваться, что хоть три года удалось отучиться в относительном спокойствии. А потом, когда оказалось, что из-за сломанной посудомойки придется вручную мыть чашки и тарелки, проклинать день, в который место лорда Гастрена занял его ломающий технику сын.
Посуды было много, а тех, кто ее мыл, всего трое, включая меня. Так что времени это заняло даже больше положенных по отработке пяти часов, и в общежитие я вернулась затемно, не чуя рук и ног от усталости.
О звонке родителям уже не могло быть и речи: ни позднее время, ни разбитое состояние этому не способствовали, поэтому отложила разговор на завтра. Застирала изгаженные пеной вещи, ополоснулась в душе и легла спать.
Глава 3
Новость о том, что семья Самаила Кречета попросила для сына моей руки, разлетелась по академии с огромной скоростью. Сплетня ведь! Как же так, один из наследников не самого маленького состояния вместо куда более выгодных партий выбрал какую-то троечницу.
На внешность я, конечно, не жаловалась. Но при этом не блистала, как, например, дочь графа Вирского Орсанна – отличница ведьмовского факультета, платиновая блондинка с третьим размером бюста. Да и семья моя хоть и была родовитой, все ж излишнего богатства не имела. А Орсанна ходила только в эксклюзивных, шитых на заказ вещах и дорогих украшениях.
Не то чтобы я ей сильно завидовала, так, немного. Мы вообще с ней мало пересекались – звезда факультета предпочитала девчонок ниже статусом демонстративно не замечать.
До сегодняшнего утра.
И вот лучше б не замечала дальше! Ибо едва я вошла в столовую на завтрак, со стороны ее столика прозвучало мелодичное, но весьма громкое:
– Ой, смотрите, кто пришел!
Все, кто был в столовой, и посмотрели.
И я бы тоже с удовольствием посмотрела, вот только в дверях больше никого не было. Поэтому сотни взглядов дружно уставились на меня. И если парни в основном смотрели оценивающе, то во взглядах девушек читалось недоумение и даже неприязнь. Мол, и чего в ней такого?
Ничего «такого» во мне действительно не было. И оттого было вдвойне неприятно.
А уж когда поднялся Самаил и с наглой улыбочкой направился навстречу, и вовсе захотелось сбежать. Или проклясть его на фиг еще раз.
Вот только сделать ни того, ни другого я не могла. Сбежать – значило проявить трусость перед всей академией и обеспечить себя насмешками до конца
