могла сделать вдох, склонился надо мной и, с ненавистью глядя в мои глаза, хрипло прорычал:
— Не смей ко мне приближаться! Не смей меня трогать!
— Норт! — Эдвин поднялся с места, но я едва ли видела его сейчас.
Я смотрела на того, кто не отвернулся от меня, даже когда я выгорела, и чувствовала, как в душе что-то умирает, а глаза застилает пеленой слез.
— Отпусти ее! — в голосе Эдвина послышалась угроза.
Норт отреагировал глухим «Не лезь!», а затем вдруг его ладонь, только что сжимавшая мою шею, очень нежно скользнула вверх, вытирая мокрую дорожку слез, а в его глазах, до того пугающе черных и пустых, промелькнул фиолетовый отсвет, и Дастел, отстранившись, прошептал:
— Ты ни в чем не виновата, поняла? Ни в чем. Это не твоя вина. Но я прошу тебя, пожалуйста, не трогай меня, не подходи, не прикасайся. Я возьму себя под контроль, я сильный, но сейчас один твой запах сводит с ума, и единственное, о чем могу думать… — Он резко отпрянул от стола, развернулся и ушел.
Просто ушел, не оглядываясь, не доев обед, который в ярости смел со стола, и, к счастью, не увидев, что я плакала, уже не в силах сдержаться. Потом успокоилась, конечно. Под задумчивым взглядом Эдвина кто угодно плакать перестанет. Вот и я тоже.
— Эль-таим? — спросил Харн, протягивая мне носовой платок.
Традиционно черный, как и положено некроманту.
Я отрицательно покачала головой и прошептала:
— Ваши артефакты направлены на усиление способностей и установление защиты, и только.
Он кивнул и произнес:
— В таком случае ты не имеешь отношения к происходящему с Нортом. Соберись, у нас тренировка впереди.
Когда мы вернулись на полигон, застали невероятную картину — Гобби, Яда и Коготь сражались с фантомами мага-отступника, демона и горгула. Причем моему зомби достался маг-отступник, и сейчас Гобби нарезал зигзагообразные круги по полигону, уходя от обстрела. Уворачивалось мое умертвие хорошо, а вот с атаками выходило вконец плохо.
Сам лорд Гаэр-аш обнаружился сидящим на бочонке и жующим внушительный бутерброд, который держал в одной руке, а во второй имелась бутылка красного вина, и, не отрываясь от столь своеобразного обеда, глава Некроса с интересом наблюдал за сражениями умертвий. К слову, ректор уже оделся — в тонкую черную майку, что на фоне лежащего вокруг снега и в целом зимы смотрелось все же странно. Заметив наше приближение, глава Некроса кивнул, а затем прекратил жевать, резко сузившимися глазами глядя на Норта, который, едва мы пришли на полигон, вышел из ангара. И одет он, как и ректор, был всего в одну шелковую майку и, судя по всему, холода не чувствовал вовсе!
И вот едва мы подошли, ректор молча указал нам на полигон, а Норту с усмешкой произнес:
— Добро пожаловать в мой мир.
Лицо Дастела судорожно дернулось, а затем он задал один вопрос:
— Как долго?
— Месяц-два, — задумчиво произнес лорд Гаэр-аш, внимательно разглядывая родственника. — Я старше, мне было сложнее. У тебя организм моложе, должно пройти менее… проблематично.
Хриплый гортанный рык Норта, и сиплое:
— Сейчас как?
— Железный самоконтроль, — с горькой усмешкой ответил ректор и перевел взгляд на нас: — Каро, Шей, Харн, чего встали?
Воздух перед нами замерцал, и в следующее мгновение материализовались три темные фигуры.
— Предупреждаю, бьют не смертельно, но больно, — сообщил ректор. — К бою.
Однако прежде, чем мой противник атаковал меня шестым плетением по Баскарату, я услышала слова главы Гаэр-аша, обращенные к Норту:
— Когда это началось?
И последовавший ответ Дастела:
— Ночью.
— Ты шутишь? — саркастично переспросил ректор. — За ночь?! Этого быть не может.
— То же самое я сказал вчера о твоих изменениях, — хрипло ответил Норт.
Услышать что-либо еще я не успела: бег — одно из самых важных умений для любого боевого или практического некроманта, и мне пришлось бежать, потому что выставленный щит раскололся под ударом фантома. И что обидно, зигзагообразно курсировали по полю только мы с Гобби, парни сражались, ну а ректор и Норт вообще сидели рядом, попеременно пили вино из одной бутылки и о чем-то разговаривали. Судя по выражениям лиц, разговор был серьезным до крайности.
