– Я занята!
Несколько секунд спустя дверная ручка повернулась и дверь приоткрылась. Я чертыхнулась про себя. Опять забыла запереться.
– Я сказала… – начала я и замолчала.
В комнату заглянула Джессика Кэмпбелл.
– Прости, – извинилась она. – Я могу прийти позже. Просто я звонила тебе несколько раз, но твоя мама отвечала, что трубку ты не возьмешь.
А, мама все еще отслеживает мои звонки.
– Поэтому она сказала тебе прийти? – недоверчиво спросила я.
Мама знала, кто такая Джессика Кэмпбелл. Да все вокруг знали, кто она такая. Приглашать ее в дом было… по меньшей мере рискованно.
– Нет, это моя идея. – Джессика вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Приблизилась к постели и встала у изножья. – Вообще-то твоя мама предупредила, что ты не захочешь меня видеть, но я уговорила ее меня впустить. По-моему, я ей не нравлюсь.
Я фыркнула.
– Да она бы описалась от радости, если бы ее дочерью была ты. Не ты ей не нравишься, а я. Но это не новость. – Только сболтнув это, я осознала, насколько странно говорить подобное человеку, который практически не знает тебя. – Зачем пришла? – сменила я тему. – Тебе я тоже не нравлюсь.
Джессика отчаянно покраснела, и на секунду мне показалось, что она заплачет. И снова я поразилась тому, насколько Джессика не походит на саму себя. Она больше не излучала уверенности и превосходства. Их сменила несвойственная ей уязвимость и беззащитность. Она дернула головой, привычно отбрасывая волосы назад, и села на постель.
– Я сижу со Стейси на четвертом уроке, – сказала она.
– И? – передернула я плечами.
– Иногда мы говорим о тебе.
У меня вспыхнули щеки. В бедре запульсировало, как всегда бывает, когда я начинаю нервничать. Доктор Хилер сказал, что проблема не в ноге, а в моей голове. Правда, не такими словами. Он, конечно же, сказал это мягче, но я почему-то запомнила так. Что проблема в моей голове. Я опустила ладонь на впадину в бедре и нажала на нее через джинсы.
Вот, значит, как теперь будет? Хотя я снова хожу в школу, как все, теперь они придумали новый способ внушить мне, что я ни в коем случае не как все. Они больше не будут поджидать меня у шкафчика или за обеденным столом, всем видом выказывая, как сильно меня ненавидят. Они теперь будут заявляться прямо ко мне домой. Это что, мое наказание?
– То есть ты пришла ко мне домой сказать, что сплетничаешь обо мне с моей бывшей подругой?
– Нет.
«Совсем спятила?» – говорило выражение лица Джессики. С похожим видом она раньше говорила мне какую-нибудь гадость. Я внутренне приготовилась к издевкам, но вместо этого Джессика вздохнула и опустила взгляд на свои руки.
– Нет, – повторила она. – Мы со Стейси говорим о том, как тебя подставил Ник.
– Подставил?
Джессика пальцем убрала упавшие на лоб пряди за ухо.
– Да. Ну, ты же не была виновата. Он втянул тебя в это. А поняв, что ты не виновата, они все замолчали.
– Они – это кто?
– Сама знаешь кто. Средства массовой информации. Они яро твердили о твоей вине, о том, что полиция докопается до сути, однако стоило полиции признать тебя невиновной, и они тут же затихли. Это нечестно.
Ладонь на бедре расслабилась, пальцы снова сжали карандаш. Происходящее не укладывалось в голове. Джессика Кэмпбелл защищала меня, сидя в моей спальне. Я боялась в это поверить.
Она посмотрела на лежавший на моих коленях блокнот.
– Все болтают о том, что ты начала вести новый Список. Это правда?
Я тоже глянула на него.
– Нет! – Порывисто закрыла блокнот и сунула под бедро. – Я просто работаю кое над чем. Рисую.
– О, – отозвалась Джессика, – Энгерсон ничего тебе по этому поводу не сказал?
– А должен был?
Мы обе знали ответ на этот вопрос и обе промолчали.
В наступившей тишине Джессика окинула взглядом комнату: кучу сваленной на полу одежды, грязную посуду на тумбочке, выпавшую вчера вечером из джинсов фотографию Ника, которую я так и не подняла. Мне показалось или ее взгляд задержался на снимке?
– Мне нравится твоя комната, – сказала она.
Нравиться тут ничего не могло, поэтому я промолчала, и Джессика, наверное, была мне благодарна за это.
