Черепахи – и нет им конца

Я кивнула, но она не была гастроэнтерологом. В любом случае, о клостридиях я знала больше. Почти тридцать процентов погибших заразились ими не в больницах, и более чем у двадцати процентов не было диареи. Доктор Сингх продолжила говорить о лекарствах, но пока я вполуха слушала ее, меня начало тошнить. Кишечник заболел уже по-настоящему, его крутило, будто бы триллионы бактерий освобождали место для новых гостей, которые разорвут меня изнутри.

Пот лился градом. Ну почему нельзя почитать о той женщине? Доктор Сингх заметила, что со мной происходит.

– Сделаем наше упражнение?

И мы начали его делать – глубокий вдох и медленный выдох, чтобы пламя свечи дрожало, но не гасло.

Доктор велела приехать через десять дней. По времени следующего визита к врачу можно определить степень моего сумасшествия. В прошлом году, бывало, меня отпускали на восемь недель. Теперь не получается и двух.

Пока я шла к Гарольду, прочитала отчет. У женщины действительно была температура. Я приказала себе расслабиться и, наверное, даже успокоилась, только ненадолго. Дома я снова услышала внутренний шепоток, что с животом, определенно, не все в порядке, ведь грызущая боль не утихла.

Тебе от этого не спастись, думаю я.

Твои мысли от тебя не зависят, думаю я.

Ты умираешь, в тебе жуки, они прогрызут твою кожу, думаю я.

Я думаю, думаю, думаю.

Глава 9

Но у меня была и вполне нормальная жизнь. Она продолжалась. Навязчивые мысли пропадали на часы или дни, и я помнила, что однажды сказала мама: твое «сейчас» – это не твое «навсегда». Я ходила в школу, получала хорошие оценки, писала сочинения, разговаривала с мамой после обеда, ужинала, смотрела телевизор, читала. Я не всегда застревала в себе или своих «Я». Я была не только лишь чокнутой.

Перед свиданием я целых два часа думала, что надеть. Сентябрь кончался. Погода стояла ясная, прохладная и вполне подходящая для пальто, платья с длинными рукавами и колготок. С другой стороны, не хотелось, чтобы выглядело, будто я специально нарядилась, поэтому я написала Дейзи. Это не помогло: она ответила, что придет в вечернем платье, и я была не уверена, дурачится она или нет.

В конце концов я надела свои любимые джинсы, куртку с капюшоном, а под нее – подарок Дейзи, сиреневую футболку, на которой Хан Соло обнимал Чубакку.

Еще полчаса я красилась и смывала косметику. Обычно я этим не увлекалась, но сегодня нервничала, а макияж иногда работает, как защита.

– Ты глаза подвела? – спросила мама, когда я вышла из своей комнаты.

Она просматривала счета, разложив их по всему кофейному столику. Ручка в ее пальцах замерла над чековой книжкой.

– Немножко, – ответила я. – Что, очень странно выглядит?

– Просто по-другому, – сказала мама, не сумев скрыть неодобрение. – Куда идешь?

– В «Эплби» с Дейзи, Дэвисом и Майклом. Вернусь к двенадцати.

– Это свидание?

– Ужин.

– Ты встречаешься с Дэвисом Пикетом?

– Мы с ним ужинаем в одном ресторане в одно и то же время. Это не свадьба.

Она указала на место рядом с собой на диване.

– Мне нужно приехать к семи, – сказала я.

Мама снова указала на диван. Я села, и она обняла меня одной рукой.

– Ты мало общаешься с матерью.

Доктор Сингх однажды сказала, что если у тебя в одной комнате есть прекрасно настроенная гитара и прекрасно настроенная скрипка и ты ущипнешь гитару за струну «ре», то на другом конце комнаты струна «ре» на скрипке тоже задрожит. Вот и я всегда чувствовала дрожание маминых струн.

– Я и со всеми остальными мало общаюсь.

– Будь внимательнее, когда ты с Дэвисом, ладно? Большие деньги беспечны, поэтому рядом с ними нужно держаться настороже.

– Он – не большие деньги. Он человек.

– Люди тоже бывают беспечными. – Она обняла меня так сильно, будто хотела выдавить воздух. – Просто береги себя.

Я приехала последней, и за столом осталось только место рядом с Майклом, напротив Дэвиса. Он сегодня надел глаженую клетчатую рубашку и закатал рукава, так что видны были руки. Не знаю почему, но мужские предплечья всегда мне очень нравились.

– Крутая у тебя футболка, – сказал Дэвис.

– Дейзи подарила мне на день рождения, – ответила я.