на дорожку. Оглянулся на темное окно.
«М» давали часто, то в ретроспективе Фрица Ланга, то в программе истории немецкого кино. В аннотациях писали о Гитлере и фашизме, об одиночестве человека в большом городе, об иррациональности зла. Публика на Ланга ходила охотно. Аншлагов, правда, не случалось. Ломились всегда и неизменно на сказочное и утешительное «Небо над Берлином» Вендерса. Но англичанин любил нераскрашенный, холодный нуар. К тому же он надеялся, что Нина придет на назначенное им свидание.
За двадцать минут до начала он уже был в зале. Сидел на первом ряду старик и читал в полумраке газету, низко склоняясь к листу. Джон устроился в дальнем ряду небольшого, впрочем, зала. Он наблюдал за входом и ждал.
Нина вошла за несколько минут до начала (но начали, как почти всегда, позже объявленного в программе времени, и картинка поначалу была нечеткой, размытой, как буквы на крышке посылочного ящика; пока наконец кто-то не сходил в будку к механикам). Нина, едва вошла, увидела Джона, но посмотрела так строго, что он не рискнул встать и подойти и даже помахать рукой не рискнул. Она села в середине зала. Джон видел ее черную гладкую макушку, пока не погас свет.
Уже разошлись зрители после сеанса, она все сидела, и Джон сидел и смотрел на нее. Она сидела опустив голову. Задумалась? Плачет? Молится? Спит? Джон поднялся, прошел по проходу к ее ряду, пробрался к ней и сел возле. Она не изменила позы, не произнесла ни звука.
— У меня дома, — сказал Джон, — в холодильнике, кусок ветчины. Купил на рынке. Вчера.
— А хлеб у тебя есть? — Она подняла голову и смотрела на него как будто светящимися темным светом глазами.
— Есть.
— И масло?
— Есть.
— И пиво?
— Чешское.
— Ты обо всем позаботился.
— Я купил торт. Вафельный.
Они вышли из музея и направились к круглому зданию метро, от него повернули к переходу. В сыром подземном туннеле Джон взял ее за руку. Она переплела его пальцы со своими. Так они вышли к зоопарку.
— Какой ты большой. А шаг у тебя мягкий. Ты смотри под ноги, а не на меня. Скользко. Что я буду делать, если ты грохнешься? Я тебя не подниму.
Они шли вдоль стены зоопарка.
— Почему ты замедлил шаг? Ты насторожился, ты боишься? Думаешь, на нас нападут? Здесь опасно?
— Здесь зоопарк, за стеной, там дикие звери.
— Они в клетках.
— Недавно я слышал волка. Он выл.
Она остановилась.
— Здесь?
— Да. Примерно. Я.
— Молчи.
Они стояли на маленькой улице и смотрели на стену. Нина с силой сжимала руку Джона.
— Молчит. Знает, что мы тут, чувствует. Как он выл?
— Ну так.
— Как? Покажи.
— Завыть?
— Да. Как он.
Джон молчал.
— Ну.
— Нет. Я не могу.
— Это потому что ты англичанин.
— Наверное.
— А я могу.
Она отпустила его руку, подняла голову к небу и завыла. Чья-то тень шарахнулась от них на другую сторону улицы, во дворы. Джон стоял ошалело.
