Взял, конечно, яблоки. Как они пахли из газетного кулька! Бабка говорила потом Леше, что яблоки он на подоконник положит, а газету читать будет за чаем, а когда прочтет, на растопку отложит. У Ивана Николаича ничто не пропадет.
— Телевизор придешь смотреть?
— Не знаю еще.
— Сегодня кино по программе.
— Новое?
— Да вроде.
— Ну его.
Вышли из дворов на пустырь.
Он сидел в их саду беззвучно, не шевелясь. Но Леша услышал. Тишина там, в саду, засасывала. И Леша приближался к ней осторожно.
Бабку одно смутило: что у него не было при себе вещей. Сказал, что они у него в камере хранения на вокзале, но так никогда и не принес. Вытащил бумажник, солидный, из толстой кожи. И сказал, что готов заплатить за месяц вперед или даже за два. И бабка, увидев деньги в таком солидно скрипящем бумажнике, сразу согласилась. Она подумала, что и крышу можно будет поправить в сарае, и уголь купить, чтобы не один раз топить в морозы, а два.
Сидел в саду в темноте, а они мыли ему комнату. Там стоял диванчик, этажерка и стол у окна, а на столе — здоровенный ящик радиоприемника. Не работал, но свет за стеклянной шкалой горел, если включали в сеть. Леша пальцами чувствовал тепло этого света. У дверей была прибита вешалка с полочкой для головных уборов.
Ночи были уже прохладные, и бабка немного протопила. Печь стояла в кухне и грела обе комнаты.
Сели ужинать. От печки исходило тепло. Бабка приготовила картошку на сковородке. Чайник пел на шестке. Потрескивали догорающие поленья. Жилец вилкой подобрал картошку и стал жевать. Бабка сказала:
— Ага. — И объяснила Леше: — Идет к нам Иван Николаич. В окно вижу.
А Леша и так слышал, что он идет, сквозь щели в окно протекала его хрипловатая музыка.
Жилец спокойно жевал.
Крыльцо проскрипело, корыто ухнуло в коридоре, всегда его задевал Иван Николаич. Чертыхнулся и вошел на порог. Так бы он сказал: «Ужинаете?» А тут смолчал при виде незнакомого человека.
— Заходи, Иван Николаич, — сказала бабка, — не робей, это жилец у нас, Павел Андреич.
— Здравствуйте, — сказал ровным своим голосом жилец.
— Здравствуй, коли не шутишь.
Иван Николаич уселся, папиросы и спички положил на стол.
— Курить при тебе можно? — спросил жильца.
— Да, пожалуйста.
— А сам не куришь?
— Нет.
— Здоровье бережешь, значит.
— И правильно делает, — сказала бабка. Она положила Ивану Николаичу картошки, и он принялся за еду. А бабка налила Леше чаю и принялась за расспросы.
— А вы кто по профессии?
— Пенсионер.
— Что вы? Молодой больно для пенсионера. Или вредное производство?
— Да. Огурцы у вас вкусные.
— Это я травку особую кладу, когда солю.
— А я, — сказал Иван Николаич, — американский шпион.
— Пенсионер он тоже. Бывший машинист.
— Американский шпион.
— Денег-то у тебя чего не накопилось, шпион?
— Денег у меня много, все в Америке.
— Лешке их отпиши, не забудь.
— Ему деньги ни к чему.
— И для чего тебя к нам заслали, ума не приложу?
— Секрет, но тебе скажу. Чтобы понял, как в России люди живут, чем на земле держатся, зачем не помирают. А то загадка.
