– Мы скоро отсюда выберемся. Я же вам сказал.
– Да причем тут это? – произнесла я сквозь слезы. – После вашей истории я уже сто раз забыла и о тоннеле, и о ноге, и о пожаре, и о том, что нам нечем дышать. Мне страшно по другой причине.
– Вы боитесь меня?
Я не отвечала.
– Джулия… Ты меня боишься? Мне нужен ответ. Посмотри на меня.
– Нет. Я боюсь не вас. Себя. Я боюсь себя, – заговорила я, когда Дженнаро оторвал меня от себя, взяв в руки мое заплаканное лицо. – Я боюсь того, что если бы вы сказали мне, что убивали людей, то даже это бы… Даже это бы меня не оттолкнуло. Вот, что по-настоящему страшно. Страшно то, что все, что вы сделали, меня не отталкивает, а восхищает. Страшно то, что я люблю вас так сильно, что хочу быть частью вашего мира… Не того, в котором живет меценат, интеллектуал и красавец Дженнаро Инганнаморте, а того, где человек под другим именем расправляется с замками, вырезает стекла из эркеров, ворует картины или грабит банки. Страшно то, что я знаю, что вы меня в тот мир не возьмете. Но хуже всего то, что я даже не знаю, когда это случится.
– Я просто не могу взять тебя в тот, как ты выражаешься, другой мир. Хочу, но не могу. С тобой я сам не смогу в нем существовать, зная, что любая ошибка или глупое стечение обстоятельств может нанести вред. Не мне. Тебе. А этого я допустить не могу. Я пытался дать тебе это понять. До пожара.
– Я помню… Теперь я по-другому воспринимаю многое из того, что вы мне говорили… Но без того… без другого мира вы не сможете, да?
– Да. Не смогу.
– А без меня сможете?
– И без тебя не смогу. Но смогу.
– И вы не можете не воровать? Не грабить?
– Нет. Потому что я могу это делать. Умею. И получаю от этого удовольствие.
– Самый настоящий вор…
– Мадемуазель, как говорил известный сатирик, письменный стол которого мы с таким удовольствием сломали, «вор – это не тот, кто украл, а тот, кто украл и попался».
– Тогда не будьте вором. Воруйте, но не попадайтесь. Я буду называть вас специалистом по перемещению материальных активов. Из одного места в другое, из одного места в другое…
– Потрясающий ребенок, – рассмеялся Дженнаро. – Мой любимый ребенок…
– Вот и научите меня! Заберите с собой! Куда угодно! Вы же сами говорили, что у меня талант, когда я случайно завела нас в то темное помещение в музее Дали…
Я старательно размазывала по лицу слезы и сажу.
– Мадемуазель, вы меня тогда поразили. Я не шучу. Я даже немного растерялся. Но мир, который вы с такой страстью описываете, лишен романтики. И в большинстве случаев заканчивают все плюс-минус одинаково.
– Все мы закончим одинаково. И без плюс-минус. Научите меня!
– Как вы себе это представляете? Я буду учить вас взламывать сейфы, открывать замки и отключать сигнализацию? Вы считаете это подходящим, увлекательным занятием?
– Конечно! – воскликнула я, продолжая гнуть свою линию. – Вы все это умеете, да?
– Да.
– Как вы это делаете? Хочу знать все-все-все!
– Не верю своим глазам… Боялся оттолкнуть правдой… Как я делаю «что»?
– Ну, например, замки и сигнализация.
– Любой замок можно открыть, если знать, как он устроен. Для начала нужно научиться его разбирать и собирать. То же самое с сигнализацией. Зная тип и разновидность, можно отключить любую. Предлагаю на этом окончить курс обучения.
– Вы что? Какой там окончить?! А как быть с отмычками для замков? Вы их покупаете?
– Некоторые можно купить. Но я предпочитал делать их сам. Мадемуазель…
Он до последнего сдерживал улыбку, но проиграл. Слишком уж у меня горели глаза.
– А сейфы? Они же разные по сложности?
– Восемь степеней сложности.
– И вы можете открыть любой?
– Да.
