ли я, и, дернув ногой, случайно выругалась по-русски. И она со мной заговорила. Это было так неожиданно… именно здесь… в этом месте услышать родную речь… Но я так испугалась, что не помню, как здесь оказалась. Испугалась, что не знаю, что с вами… Я много говорю, да? Хотите, я помолчу?
Он не отвечал. Все крепче и крепче сжимая руки у меня за спиной, Дженнаро целовал каждый миллиметр моих волос:
– Ты хорошо себя чувствуешь? Ты точно в порядке? – наконец-то сказал он.
– Да, все хорошо! Честное слово. Вы заберете меня отсюда? Что там все-таки произошло?
– Заберу. Конечно, заберу.
– Прямо сейчас?
– Когда хочешь.
– Синьор Инганнаморте… Вы меня пугаете. Вы слишком легко со мной соглашаетесь, – пошутила я.
– Ты не дышала. Ты не дышала… – В его голосе было столько решимости вперемешку с отчаянием, что я его не узнавала.
– Простите… Как-то неловко вышло…
– Джулия… Еще раз ты так пошутишь, и я задушу тебя собственными руками. – Ему однозначно было не до смеха.
– Простите… Знаете, у меня перед глазами постоянно было ваше лицо. И тот столик в Женеве, за которым вы сидели. А еще я видела татуировку с вашим именем. Я теперь себе такую хочу. Жаль, что не рисую. Но я ее запомнила. А потом словно куда-то провалилась. Я пыталась сказать, что я не могу дышать.
– Ты сказала «I can’t breath». И ты уже не дышала.
– И что дальше?
– Дальше я чуть не сломал тебе грудную клетку, пытаясь заставить дышать. Затем мы вытащили тебя на воздух.
– Мы?
– Да. Ты даже не представляешь, какое количество людей разгребало этот еб…й тоннель.
– Черт… Я всегда как-то не вовремя умираю.
Он посмотрел на меня так, что я сразу же пожалела о сказанном. Мне действительно показалось, что он, не задумываясь, меня задушит.
– Простите. Пожалуйста. Это нервное… И спасибо, что спасли меня. Большое спасибо!
– Тебе это смешным кажется, да? Тебе это, бл… дь, кажется смешным? Да я, бл… дь, чуть с ума не сошел! Ты умирала у меня на руках. Умирала из-за меня. Ты умирала по моей вине…
Из него сыпалось такое количество португальского и итальянского мата, что я опешила. Вжавшись в кровать и сдавив руками колени, я ждала пока Дженнаро выговорится и выпустит пар. У меня было только одно секретное оружие, которое чисто теоретически могло вернуть дорогого мне человека в адекватное состояние: оборвав на полуслове эмоциональный монолог, я его поцеловала. Возможно, идея оставляла желать лучшего, но результат превзошел все мои ожидания. Через минуту я в полубессознательном состоянии лежала на больничной кровати, чувствуя, как любимые руки скользят по моему телу, а губы тщательно зацеловывают каждый сантиметр кожи.
– Поехали отсюда… Я так хочу в душ… Хочу много-много-много воды… – На этот раз я задыхалась от удовольствия.
– В душ только со мной. Это строгое предписание вашего врача, мадемуазель.
– Если вы сейчас не прекратите… Боже мой… мы опорочим еще и больницу… Кстати, вы мне должны свидание. Необычное. Последнее оказалось чересчур экстремальным даже для меня.
– Вы обещали пригласить меня на ужин. Это достаточно необычное свидание?
– Вы не забыли, что я паршивый кулинар?
– Не забыл. – Дженнаро бережно водил пальцами по моим покрытым синяками ребрам. – Я подстрахую.
– Вы что, еще и готовить умеете?
– Вполне сносно. Я же наполовину итальянец.
– Господи, да у вас вообще нет недостатков…
Расхохотавшись, он подхватил меня на руки, резко притянув к себе.
– Поехали отсюда. Хватит с тебя больниц.
Остров горел четыре дня. Португальские власти подключили все свои силы на борьбу с огнем: в небе постоянно раздавался гул самолетов, пожарные машины колесили по Фуншалу и его окрестностям, а вымотанные, изможденные люди отдавали последнее, чтобы поддержать пострадавших жителей и туристов. Пожар унес несколько человеческих жизней… Кто-то не смог выбраться из горящего дома, кто-то задохнулся от дыма, а кто-то умер, так и не успев доехать до больницы и получить необходимую помощь. Огонь дошел до старого города, охватив дома с классическими для Мадейры деревянными ставнями. К огромному сожалению, ему было где разгуляться. Кому-то повезло, а кому-то не очень. Более двухсот домов выгорели дотла, более двухсот семей лишились крыши над головой, но, по крайней мере, остались живы. Можно создать новый кров, заработать на новую квартиру, пережить лишения, потери и неудачи, а вот оживить мертвых – никогда.
