Четыре-один
Мне лет двадцать, может. Внешность сомнительная, опыта ноль, желание бесконечное. В какой-то момент рядом появилась девушка, смирившаяся с первым, не знавшая о втором и ценившая третье. По ряду индикаторов стало очевидно, что пора переходить к активным действиям. План-перехват по поиску свободной квартиры результат не дал, но неожиданно мама испарилась на целые сутки и я немедленно затащил девушку (по-моему, Марину) домой, в мои фамильные апартаменты на проспекте Солидарности.
Квартиры лоу мидл класса в Советском Союзе были маленькие, но уютные. Из спальни легко можно было дотянуться рукой до холодильника. Единственная проблема — соседи слышали, не только как ты его открываешь и закрываешь, но даже как глотаешь мерзопакостную ряженку. Это обстоятельство приводило меня в ярость. Жильцы регулярно вызывали милицию, чтобы угомонить наши пьяные тусовки, жаловались маме, та меня стыдила и всячески вразумляла, дескать нельзя людям мешать отдыхать. Но речь не о пьянстве с мальчиками, а о сексе с девочкой. Тоже, оказывается, можно расшатать соседям нервную систему.
Я не очень люблю шумных женщин. Как-то мне все эти визги джунглей кажутся неэстетичными и отдающими дурным воспитанием. На меня мама никогда не кричала, почему тогда это тело безымянное должно на меня кричать? Стоны еще я мог перетерпеть, а вот громче — увольте. Марина была другого мнения. Нет, мне, конечно, было приятно ощущать себя неистовым гигантом, но мысль о соседях меня очень деморализовала.
Рубрика оффтоп.
Помню, были мы с приятелем в отпуске и пошли на дискотеку. Я зацепил барышню, как-то уболтал на посещение гостиницы и оставил товарища дожимать выбранную им опцию. Жили мы в соседних номерах, и я услышал как он вернулся, хлопнув дверью. Я как раз занялся реализацией моих примитивных фантазий. Тихо так, по-семейному. А вот за стенкой началась оргия и концерт хора имени Пятницкого. Наш секс на фоне этого воя быстро закончился, а вот друг мой решил побить все рекорды. Мы с подругой как-то робко пытались шутить, вот, мол, счастье у людей. Попробовали матч-реванш. На нервяке я, разумеется, не вышел даже из трех минут, а за стенкой не переставали показывать, что такое настоящий секс. Моя спутница не выдержала и сказала, что спать в этом бедламе невозможно, и уехала домой. Я надел наушники и выключился.
Утром на завтраке маэстро спросил:
— Ну как твоя пышечка?
— Ну ничего так. А ты как?
Хотя спрашивать было бессмысленно.
— Да никак. Пришел в номер и два часа порнуху смотрел. Надеюсь, не очень громко. Надо сегодня в другом месте рыбу половить.
Но вернемся в мою квартиру. Итак, она на мне, она, ну скажем так, мешает соседям спать. Скажу честно, я смирился с дискомфортом сограждан и отдался чувству собственного величия.
Да, я такой. Я лучший, детка.
Детка завелась, и мы использовали месячный запас презервативов. Все три из пачки. Когда они кончились, я наконец отполз. Я был измучен, но никогда я не ощущал себя настолько крутым в постели. Марина меня несколько изумила:
— У тебя что, больше нет презервативов?! Ты издеваешься?
Я подумал, сколько же полегло на тебе, Марина, бойцов, и проблеял:
— Нет…
Гостья была разочарована.
Я врал. Один, подаренный мамой на совершеннолетие, отложенный, так сказать, на черный день, у меня был. Но я не сдал наш с мамой секрет.
Ранним утром меня навязчиво растолкали. Я пытался вспомнить, как изображал спящего, когда мама меня будила в школу, но мама никогда не будила меня таким способом, как Марина. Она, как Архимед за рычаг, взяла меня за истерзанную плоть, повернула к себе и строго спросила:
— Может, все-таки есть?
Мне, вопервых, снова захотелось, а вовторых, снова захотелось ощутить себя Казановой. Я вдруг вспомнил, что есть.
И опять опера Набукко. На этот раз, правда, с каким-то особым финалом. Думаю, в моей школе было слышно. Марина упала на кровать и медленно произнесла, сквозь негу:
— Забил-таки гол престижа.
Мы с плотью и величием застыли.
— В смысле?
— Счет четыре — один. Я спать.
