адекватность.
— Слушай, Болт, ты же сам сказал, если башку не прилепим, тебе не до Зои будет…
Болт огорчился еще больше, но согласился.
— Ну давайте хоть пожуем все.
Тотем разделили на троих и впали в негу. Каждое движение челюсти вызывало оргазм. Наконец Крынкин высказался:
— Ладно, хорош жевать, давайте сделаем три точки и прилепим эту голову чертову. Петька, у тебя у одного руки не из жопы. Сможешь ровно поставить?
— Давайте.
Операция прошла успешно. Голова держалась. Крынкин нежно покачал статую.
— Дедушка, ты, главное, головой не кивай, пока я клей не принесу.
В голосе Крынкина слышались забота и уважение.
— Валим, пацаны.
На следующее утро Янина Сергеевна привела к памятнику человека из РОНО. Тот хлопнул Ильича по плечу. Голова накренилась и рухнула. На этот раз мимо горшков. Товарищ из РОНО был атеистом. Ему никто не помог.
Янина Сергеевна стала гипсовой и мысленно подготовила приказ о колесовании сына скульптора.
— Владимир Михайлович, скульптор — начинающий, мог ошибиться в расчетах.
Владимир Михайлович не зря носил свою голову. Осмотрев место преступления, он обнаружил не только две из трех клепок из жвачки, но и обертку, которую паникеры почему-то не забрали с собой. Она валялась за горшком.
— Янина Сергеевна, скульптор ни при чем. Думаю, это ваши ученики на днях его уронили, а скорее — попали в него чем-то, когда в футбол играли. Думаю, что вчера дело было, раз фантик уборщица не подмела еще. На жевательную резинку прилепили, сорванцы, и жвачка как раз — это ключ к разгадке. Это не наша клубничная,?— он рассматривал фантик как Пуаро.?— Это «Дональд». Странно, что они обертку обронили. Торопились, наверное, что тоже о многом говорит. Значит так, ищите, Янина Сергеевна, кто Владимира Ильича обезглавил.
Последнюю фразу сыщик сказал холодно и резко.
Янина Сергеевна вспыхнула. Она не понимала, шутит чиновник или нет, поэтому решила на всякий случай найти преступника. Проведя опрос общественного мнения, она выяснила, что кто-то видел, как ученики вроде бы какого-то из седьмых классов вчера играли в футбол, ну а «Дональд» привел сразу к Зайцеву.
Янина Сергеевна вошла в класс.
— Зайцев, встань! Ну что, доигрался? Теперь у тебя неприятности крупные. Рассказывай, как ты Владимиру Ильичу Ленину голову отбил.
Крынкин&Co вжались в стулья.
— Янина Сергеевна, я не знаю, о чем вы говорите. Какая голова?
Зайцев был спокоен. Он, скорее, изумился.
— Обычная голова. Вчера тебя видели после четвертого урока играющим в футбол рядом с памятником. А сегодня у него голова отвалилась. Судя по всему, ты ее вчера отломал и на жвачку свою мерзкую иностранную прилепил.
Янина Сергеевна брала Зайцева на понт. Зайцев ответил равнодушно и убийственно.
— Я не мог этого сделать, у меня алиби.
Янина Сергеевна ушла в плоский штопор. Во-первых, слово «алиби» от семиклассника она услышать не рассчитывала. Во-вторых, понт не прошел.
— Что у тебя? — со смесью раздражения, изумления и неуверенности спросила директриса.
— Алиби. Несколько уважаемых человек могут подтвердить, что вчера меня в школе не было.
— Интересно, почему тебя не было и кто эти уважаемые люди?
— Участковый, к примеру. Вчерашний день я провел в милиции, мне не до футбола было.
Янина Сергеевна вышла из пике, настроение ее ухудшилось до предела.
— Я не удивлена. Хорошо, об этом мы отдельно поговорим. Тогда расскажи, кому из одноклассников ты дал жвачку «Дональд».
Лицо Болта вытянулось. Он посмотрел на Зайцева и снова вспомнил о боге.
— Никому.
— Врешь! И если ты мне правду не скажешь, то будешь за всех отвечать все равно. Так что лучше скажи сам, тебе и так в нашей школе не место.
— Даю честное пионерское и честное ленинское слово.
— Чтоб я от тебя честного Ленинского не слышала!!!
