выйдешь.
— О! Так ты закрыл нас здесь? — Локи недобро рассмеялся, будто ситуация под его полным контролем. — Любопытно знать зачем?
— Кажется, ты усомнился в моей силе, — обманчиво спокойно начал незваный гость, оттолкнувшись от зеркальной глади, и сделал пару неторопливых шагов в сторону демона. Лифт не был слишком маленьким, но и большим его не назовешь, в два шага Тор мог преодолеть тот метр, который их разделял. Ангел намеренно позволил противнику ощутить ярость, от него исходящую, и Локи уже был готов к поединку, так просто Одинсон не отвяжется.
— Хочешь доказать, что сильнее? — искренне подивился зеленоглазый. На самом деле он просто не понимал, зачем всё это ангелу. Весь этот разговор был каким-то странным.— Так поступают смертные дети, когда их уличают в слабости.
Демон только успел договорить, как его схватили за шею и впечатали в стену кабины. Зеркало за его спиной треснуло, осколки посыпались вниз; сильные пальцы сжали шею с неимоверной силой, но сын Лафея немедленно возобладал над собой, от расслабленности не осталось и следа. Длинными когтями он полоснул ангела по груди, раздирая ткань и плоть, поспешно шепча заклинание, усиливающее боль чужой оболочки. Тор зарычал и ослабил хватку, но не отпустил, боль для него - привычная составляющая жизни. Вместо этого он своим телом притиснул демона к разбитому зеркалу, поймал его воинственный взгляд и, приблизив своё лицо к холёной щеке, оскалился, словно волк, почуявший добычу, глаза его засияли ярче, а Локи просто поражённо наблюдал за ангелом. Он не испытывал страха, только нездоровое любопытство.
Одинсон помедлил и едва ощутимо коснулся носом бледной скуластой щеки, он вдохнул полной грудью, насыщаясь ароматом, исходящим от демона, и снова на его лице отразился гнев. Тор мог бы определить, что от Локи несло сталью, приятной подвальной сыростью, искрящейся серой. Все три компонента составляли истинный аромат сущности из другого мира, и эта какофония запахов отличала его от других и привлекала с угрожающей силой.
Демон поражённо рассматривал ангела вблизи. Собственная ярость тухла в его сердце, он не понимал, что происходит, острый запах ангельской крови щекотал его обоняние. Тор пачкал его одежду своей кровью, но не отстранялся, его хватка на горле ещё немного ослабла, и ладонь опустилась чуть ниже, несколько верхних пуговиц на чёрной рубашке отлетели без видимого воздействия, едва слышно упали на пол.
— Ты не боишься, — хмурясь, констатирует Одинсон.
— С чего бы вдруг? — Локи улучает момент и впивается острыми когтями в мускулистое плечо, снова сопровождая свои действия усиливающим заклинанием. Тор шипит, как разъяренный кот, но не реагирует как должно, только глаза его горят алчным огнём. Демон не отнимает руку, не освобождая от своей хватки, и только ждёт реакции, обдумывая, стоит ли вцепиться в глаза, просто чтобы отвлечь внимание.
— Отпусти, — обманчиво мягко предлагает Тор, как условие сделки. — И я отпущу.
Локи снова удивляется, когда ангел массирующими движениями гладит его горло, трогает указательным пальцем за ухом, прикасается к мочке, своими действиями он выбивает его из колеи.
— Не раньше, чем объяснишь, какого чёрта ты меня лапаешь! — удивлённо и рассерженно выдаёт демон, и хватка его становится сильнее, он с новой силой впивается в кожу, рубашка пропитывается кровью.
Одинсон вдруг отпускает без предупреждения, и Локи разжимает руку, предполагая, что ангел если и не объяснит, то хотя бы отойдёт в сторону. Но Тор его обманывает, одной рукой обхватывает за талию, сдавливает и рывком тянет на себя, другой хватает за волосы и, чуть отводя голову в бок для лучшего доступа, прижимается ртом к шее.
Локи вздрагивает, дёргается в стальных объятиях, его сердце заходится в беспокойном ритме, а руки действуют сами, острые когти снова впиваются в плечи, с силой раздирают плоть, пускают кровь, но рядом с ухом Лафейсон чувствует горячее дыхание и слышит стон. Поверить в такое невозможно, понять ещё сложнее, но ангел вылизывает его шею, при этом так прижимая его к себе, что у демона темнеет в глазах, а по телу против воли бегут мурашки.
Лафейсон открывает рот, но тут же его закрывает, ему хочется закричать: «Что ты делаешь?!», — но это глупый вопрос. Локи чувствует все, что ангел делает, он всё понимает.
— Прекрати! — шипит вместо вопроса зеленоглазый.
Тор предостерегающе рычит ему на ухо и заговаривает снова:
— Нравится раздирать мою плоть, да? — усмехается ангел и прикусывает за мочку. — Не брыкайся, просто позволь мне, и я уйду.
— Позволить что? — Локи таращит глаза, к счастью, пернатый этого не видит, и уже громче и требовательней снова повторяет. — Чего ты хочешь?!
Ответ приходит, но вовсе не такой, какой можно ожидать. Шею демона пронзает боль, Одинсон кусает его, у ангела такие острые клыки, словно у чёрта, жадный рот высасывает кровь, и Локи уже не спрашивает, что с ним делают, он просто перестаёт брыкаться и в немом изумлении смотрит через зеркало на спину ангела. Боль вполне терпима, да и руки у Тора до странности тёплые, и нежные, пятерня в чёрных как смоль волосах мягко массирует кожу, а та, что на талии… Локи пробирает до костей, он ведь понимает, что вторая ладонь ангела оказывается под его рубашкой и касается кожи, раздражая нервные окончания.
Лафейсон судорожно выдыхает, смотрит на заляпанную кровью рубашку и собственные руки, впивающиеся в плечи ангела. Одинсон отрывается от
