только, о чём она говорит. В чём её ошибка? Ошибкой было добавить в зелья для Локи парализатор эмоций, которым они с Малекитом опоили его самого? Тогда Лафейсон не догадался бы об истинной роли Фригги и не поделился бы своими предположениями.
— И в чём же? — пересилил себя Тор.
— Не все демоны одинаковы, — вздохнула она, чувствуя отчётливую горечь. — У меня перед глазами был лишь один пример, на его основе я и делала выводы.
— К чему ты ведёшь?
— Локи хотел, чтобы мы поговорили, так ведь? Он делает это ради тебя, — ведьма всё понимает.
— А я делаю это для него, — отзывается Одинсон, расставляя все точки над «и», не давая ложных надежд, — и только. Наше родство, на мой взгляд — дело прошлого.
— Прости меня за всё, — произнесла ведьма, но было заметно, что никакие слова не смогут снять с её хрупких плеч груз вины, она это отлично понимала. — Ты навсегда останешься моим сыном, и, если когда-то что-то потребуется тебе или Локи, я буду рада помочь.
Фригга хотела отстраниться, глупо продолжать эту пытку и дальше, но Одинсон удержал её в своих объятиях. Он ничего не сказал, лишь продолжал вести. Повторной попытки выбраться из сильных рук ведьма делать не стала, она не надеялась, что сын скажет ей ещё что-то, всё и так понятно без слов. Тор её ненавидит, и поделом, она это заслужила и вовсе не питала надежд на этот счёт. Для сына всё сложилось наилучшим образом, он теперь — сильный демон и к тому же нашёл свою вторую половину, ей остаётся лишь порадоваться за него.
— Я не испытываю ненависти, — вдруг снова заговаривает Тор. — Лишь злюсь иногда, но говорить с тобой, словно мы добрые родственники, не собираюсь.
— Я это понимаю, — она кивает.
— Я убил бы тебя тогда, — Одинсон вдыхает полной грудью. — Отчаянно этого хотел, но не стал.
— Из-за Локи, это очевидно, — просто соглашается Фригга, дальше они танцуют молча, и кажется, что не всё между ними решено, сказаны не все слова. Но оба молчат, принимая ситуацию такой, какая она есть. Иногда лучше оставить всё как есть и не бередить старые раны. Когда композиция закончилась, Тор посмотрел матери в глаза и сдержанно улыбнулся, было такое впечатление, что он попрощался с ней навсегда и при этом допустил её к себе, вот такое противоречивое чувство между привязанностью и ненавистью.
Одинсон развернулся и неторопливо пробирался через толпу к бару, взгляды многих были устремлены на него, но волновал его один-единственный — зеленоглазый змей. Тор живёт ради него, Тор стал демоном во имя их отношений, Тор готов переступить через себя, если Локи попросит, он готов на всё, и при этом в его сердце разливается умиротворение от того, что он и без всякого договора готов выполнять любой его приказ, хотя и делает иногда вид, будто недоволен и не согласен.
Когда белокурый демон оказался у бара, он глянул в сторону Грега, тот непринуждённо язвил с Таносом, в перспективе напрашивался на плеть, Лафей потягивал спиртное, а Локи тонко улыбался. Если бы кто-то спросил, есть ли у Тора семья, он абсолютно уверенно ответил бы — «да». У него есть все, о чём он мечтал, и чего ему так не хватало. Семья, любимый человек, друзья, приятели и неприятели, подопечные. Он заслужил благосклонность Генуана, лишь иногда ему казалось, что он не достоин Локи, но наглый демон с невероятными зелёными глазами не давал ему загрустить и пуститься в самокопание, Лафейсон был счастлив и доволен.
— Ну что? — нетерпеливо спросил Локи, ухватив Тора за руку, они чуть отстранились от своей компании, втиснулись рядом с барной стойкой.
— Поговорили, — кивнул Одинсон. — Тебе пересказать или как?
— Просто скажи, что чувствуешь сейчас, — улыбнулся Локи чуть шире. — Что у тебя на сердце?
— Пока не знаю, честно, Локи, — на самом деле, пересказывать или уж тем более говорить на эту тему ему больше не хотелось. — Мы можем поговорить о чём-то другом?
— Мы можем вообще не говорить, — прищурился Локи, и, только Одинсон решил, что любовник оскорбился, как его схватили за грудки, и тонкие губы накрыли его рот.
Такой исход неприятной темы был самым лучшим. Локи вообще умел всё перевести в иное русло, потом даже и не вспомнишь, о чём речь шла.
