Генри вызвали для дачи показаний в конгрессе, и это было забавно. Конгрессмены распинались перед телекамерами битых два часа, после чего разбежались, сославшись на неотложные дела. Потом выступали свидетели, каждому из которых предоставили по шесть минут, но слушать их было уже некому. Позже все конгрессмены заявили, что они намерены в ближайшее время выступить с фундаментальными речами, посвященными созданию трансгенных существ.
Общество «Либертарианская биология» назвала Генри Ученым Года, а Джереми Рифкин окрестил военным преступником. Национальный совет церквей подверг его суровой критике, а папа римский отлучил от церкви, и только потом узнал, что Генри не являлся католиком. Выяснилось, что Римско-католическая церковь ошибочно отлучила другого Генри Кендалла. Национальный институт здоровья также осудил его поступок, но вместо Роберта Беллармино во главе управления генетических исследований Национального института здоровья поставили Вильяма Гладстоуна, а он в отличие от Беллармино характеризовался большей широтой взглядов и меньшей самовлюбленностью. Теперь Генри постоянно колесил по стране, выступая на университетских семинарах с лекциями по трансгенным технологиям.
Он превратился в одну из самых противоречивых фигур в стране. Преподобный Билли Джон Харкер из Теннесси назвал его новым воплощением Сатаны. Билл Майер, известный реакционер, придерживающийся левых взглядов, опубликовал в «Книжном обозрении Нью-Йорка» пространную статью, которая потом сразу же стала предметом бурных обсуждений. Статья была озаглавлена «Изгнанные из рая, или Почему недопустимы трансгенные карикатуры на людей». Автор, правда, забыл упомянуть о том, что трансгенных животных выводят уже на протяжении последних двадцати лет. На ком только не ставились эти опыты: на собаках, кошках, мышах, бактериях, овцах и коровах! Когда главного генетика НИЗ попросили высказать свое мнение по поводу этой статьи, он закашлялся и спросил:
— А что это такое «Книжное обозрение Нью-Йорка»?
Линн Кендалл создала и поддерживала вебсайт под названием «Трансгеник таймс», на котором в деталях описывала повседневную жизнь Дейва, Жерара и ее человеческих детей — Джеми и Трейси.
Прожив год в Ла-Джолле, Жерар начал издавать звуки набираемого телефонного номера. Он делал это и раньше, но они оставались загадкой для Кендаллов. Было ясно только, что это какой-то международный номер, но по звуку они не могли угадать код страны.
— Откуда ты прилетел, Жерар? — спрашивали Генри и Линн.
— Я утратил покой и сон, и с тех пор, как ты вышла за двери…
Жерар в последнее время страстно полюбил американскую музыку кантри.
— Из какой страны, Жерар?
Однако на этот вопрос они ни разу не получили внятного ответа. Иногда Жерар говорил по- французски, иногда в его речи начинал проскальзывать британский акцент. Они предполагали, что он попал сюда из Европы.
А потом в один прекрасный день за ужином у Кендаллов оказался француз, аспирант Генри, и он услышал звуки, издаваемые Жераром. Прислушавшись внимательнее, он воскликнул:
— Мой Бог! Я знаю, что он делает! — Он послушал еще немного и добавил: — Но тут нет кода города. — Вытащив сотовый телефон, он стал набирать номер, а потом попросил: — Жерар, сделай это еще раз!
Жерар повторил звуки.
— И еще разок.
— Жизнь — это книга, а ее нужно уметь читать, — пропел Жерар. — Жизнь — это история, и ее надо уметь рассказать.
— Я знаю эту песню, — сказал аспирант.
— Откуда? — спросил Генри.
— Она звучала на конкурсе Евровидения. Жерар, телефон!
Жерар снова изобразил требуемые звуки, и аспирант набрал парижский номер. Ответила женщина.
— Простите меня, — сказал он по-французски, — вам, случаем, не знаком серый попугай по имени Жерар?
Женщина заплакала.
— Он в порядке? — спросила она. — Позвольте мне с ним поговорить!
— С ним все хорошо.
Аспирант поднес трубку к голове Жерара, и тот, возбужденно переступая с лапы на лапу, стал слушать. А потом сказал:
— Значит, вот, где ты живешь? О, мамочке там понравится!
Гейл Бонд прилетела уже через несколько дней, пробыла в Ла-Джолле неделю, а потом вернулась в Париж. Одна. Жерар предпочел остаться.
Несколько дней после этого он пел:
Всю ночь оставалась со мной моя крошка,
Всю душу мне вывернула наизнанку,
Столы опрокинуты, словно бомбежка
В доме моем была спозаранку.
Любил я ее, но все в прошлом, прощай,
И лживой любви больше не обещай.
Одним словом, все складывалось лучше, чем можно было ожидать. Все члены семьи были заняты, но при этом держались друг друга. Только две вещи тревожили Генри. Он заметил, что на мордочке Дейва появилось несколько седых волосков. Значит, не исключено, что Дейв, подобно многим другим трансгенным животным, умрет раньше положенного срока.
А одним осенним днем, когда Генри и Дейв, держась за руки, шли на сельскую ярмарку, их остановил фермер в перепачканном землей комбинезоне и, кивнув на Дейва, спросил:
— Слушай, друг, а можешь сделать мне такого же, чтобы он работал у меня на ферме?
Генри стало страшно.
Примечания
1
Постдок (розное — англ.) — временная (на 1–2 года) ставка научного сотрудника после защиты диссертации; также — пренебрежительное название молодого ученого. (Здесь и далее прим. перев.)
2
Большая Фарма (Big Pharma — англ.) — своеобразный мировой клуб из примерно 30 крупнейших фармакологических компаний, делающих бизнес на инновационных препаратах и имеющих годовой оборот свыше 2–3 млрд. долл.
3
Нет, нет, нет! Это макака (нем.).
