расплатиться за это можно всего-то одной девушкой. Неплохо.
Девушка сидела подавленная, Конрад подошел поближе, забрал у нее пустой стакан. А после вернулся и присел на краешек кровати. Его давно уже потряхивало страстной дрожью, но собственные чувства и желания он держал в узде.
— Вы позволите?
Кивнула, уткнувшись взглядом в покрывало.
— Анхелика, — мягко проговорил он. — Давайте поговорим о вашем будущем. Что вы собирались делать, после того как сбежали? Был же какой-то план?
Она подняла него глаза, полные благодарности, а Конраду стоило огромных усилий, удержать свои руки при себе.
— Мне нужно попасть в Таргас, к бабушке. Она спрячет меня.
— А потом?
— Не знаю, — она покачала головой. — Я ведь теперь вроде как замужем.
— Прятаться всю жизнь? — спросил Конрад.
— Наверное, как-то можно разорвать этот договор, — неуверенно начала она. — Но как, сколько это потребует времени… Я не знаю…
Из глаз Анхелики потекли слезы. Застывший взгляд девушки не отрывался от ладанки на груди Конрада, Старая, потертая кожаная ладанка, на простом кожаном шнурке. Как во сне Анхелика прошептала:
— Знаете, оба раза из кошмара меня вырвал ослепительный свет. И оба раза вы прижимали меня к груди. Наверное, этот свет от вас…
От ее слов сердце у Конрада заколотилось, он замер, лишившись способности говорить, в душе сладко затрепетали потаенные струны. Когда к нему вернулась способность говорить, Конрад сказал:
— Все будет хорошо. Я отвезу вас, куда захотите. А сейчас ложитесь спать, не надо плакать, леди. А то завтра с утра глаза будут как щелки.
Она фыркнула, недовольно стрельнув в него взглядом из-под ресниц. Уныние прошло, и боевой настрой к ней вернулся быстро. Конрад невольно засмеялся.
— Спать.
— А вы?
— А я на палубу. И чтобы когда я вернусь, вы уже десятый сон видели, леди.
Она виновато улыбнулась, залезая под покрывало. А ему нужно было и впрямь подумать. Закрыв за собой дверь, Конрад вышел на палубу, освежить голову соленым ветром. Запах от бочек с треской, конечно, здорово перебивал свежесть ночного бриза. Но Конрад сейчас не обращал внимания на запахи.
Слишком много разных мыслей. Но важно лишь одно.
По всему выходило, что девушка в его каюте, чужая жена. А он в нее влюбился. И как тут быть? Понимал, что надо отвезти ее до места и отпустить. Отпустить, дать исчезнуть из его жизни… Это было бы правильно.
Однако в глубине души он уже знал, что не отступится.
В каюту Конрад вернулся уже глубокой ночью. Анхелика спала спокойным сном. Присутствие девушки ощущалось так остро, словно все нервы оголены и настроены на нее. Наверное, это была ошибка с его стороны, спать с ней в одной каюте.
Да что там, конечно, это была ошибка! Ему следовало сразу же переселиться куда-нибудь, хоть к черту на рога. Но капитан бы мог сколько угодно проклинать себя за глупость, а отказаться от этого дразнящего ощущения ее тела рядом — никогда.
Девушка пошевелилась во сне, закидывая руки за голову. Так спят младенцы. Руки у Анхелики были тонкие, изящные, красивые. Еще Конрад помнил, что у нее удивительно красивые, точеные щиколотки и колени. Мог даже вообразить.
Все время приходилось бороться с собой, хотелось прикоснуться, лечь рядом. Но нельзя. Она снова шевельнулась, повернула голову. Стройная белая шея изогнулась. Спит. Манящая нежная мерцающая в полутьме кожа в вырезе черной рубашки. Грудь тихо поднимается от дыхания. Все это действовало на него убийственно.
Если бы девушка вела себя как-то иначе, обозначила бы кокетство или сексуальный интерес, он давно бы уже отбросил все условности и дал волю своему желанию. Но беззащитная во сне, окруженная своей доверчивой невинностью, как коконом, она была неприкосновенна. Вот она рядом, только руку протянуть, а недоступная. Нельзя.
Целомудрие. Конрад нашел определение тому, что же делает ее такой.
Анхелика… Темные волосы рассыпались по подушке, одна прядь прилипла к губам. Рука потянулась и застыла в миллиметре. Усилием воли отвел руку, сжал пальцы. Нельзя касаться.
Мужчина понял, что ходит по острию ножа.
Нужно было отстраниться, отойти, чтобы дать время себе и ей.
