длинных ресниц на щеках. Виконтесса завязывала бант, а в памяти яркой вспышкой оживала картина из детства.
Фартон, ранняя весна, мы собираемся прогуляться к морю. Я прижимаю к себе куклу, а леди Ребекка опустилась рядом со мной и перевязывает бант на моей шляпке (ей не понравилось, как няня его завязала). Она улыбается и смотрит на меня: светло-светло, как солнце, что заглядывает в узкие витражные окна. Здесь, в холле, холодно и мрачно, но за дверями совсем другая жизнь. Напоенная свежестью, пением птиц, просыпающейся после холодов природы.
– Вот так лучше, – говорит она и целует в щеку. – Теперь ты самая красивая девочка в мире. Самая-самая.
А потом подхватывает на руки, совсем как ее светлость свою очаровательную дочку.
Леди Ребекка шагнула к дверям, и я бросилась за ней.
– Не уходите, – сказала тихо.
Она остановилась и обернулась – медленно, а потом протянула мне руки. Я шагнула к ней, и леди Ребекка заключила меня в объятия. Облако ее духов (сладких, как вата на празднике), окутало с головой. Удивительно, но я помнила совсем другой запах: цветочный, с мягкими нотками ванили и оттеняющей ее горечи. Совсем, как… аламьена.
– У вас раньше были другие духи, – сказала я, прижимаясь щекой к воротнику пальто и улыбаясь.
– Что?
– Другие духи. Когда мы жили в Фартоне.
– Странная ты, Шарлотта. – Леди Ребекка обнимала меня как-то неловко, словно забыла, как это делается. Не притягивая к себе, просто едва касаясь руками. – Ну так что, угостишь меня чаем? А я расскажу тебе об учителе, которого нашел виконт.
Я глубоко вздохнула, не желая ее отпускать. Это было забытое чувство из детства, забытое чувство нашей близости – когда можно нырнуть в объятия и знать, что в них так уютно. Когда на полях и на склонах холмов раскрывались цветы, и мы вместе собирали букеты. Когда она вплетала их в мои волосы и говорила, что я похожа на маленькую элленари, представительницу волшебного лесного народа, о котором в Энгерии слагали легенды.
– Конечно. Только мне надо спуститься за водой.
– Я подожду.
Она отстранилась и снова принялась развязывать шляпку. А я быстренько сбросила пальто, взяла чайник и отправилась на кухню, даже не сдерживая улыбку. Как же быстро все может перемениться! Еще утром мне казалось, что придется искать работу в школе для девочек, а пару часов назад герцогиня предложила мне помогать с созданием декораций. Еще утром я вынуждена была выбирать, соглашаться ли мне на условия Ормана или подвергать опасности себя и других, а сейчас леди Ребекка говорит, что виконт нашел для меня учителя. Да Всевидящий с ним, с учителем. Главное, что мы с ней помирились. Главное, что она меня любит. Любит, несмотря ни на что. Несмотря на все жестокие слова, которыми мы с ней обменялись, несмотря на пакость от Вудворда и эту дурацкую статью.
Дожидаясь, пока закипит вода, я смотрела в запотевшее кухонное оконце сквозь мутное стекло и разводы от ладони. Сейчас даже метель за окном напоминала снегопады в Фартоне: уютные, мягкие, после которых снег если и ложится, то ненадолго, а потом очень быстро сходит. А как красиво, когда снежинки падают в море…
Взлетела наверх и обнаружила, что леди Ребекка стоит, приподняв подол. Заслышав мои шаги, она стремительно обернулась, с выражением нескрываемого ужаса на лице.
– Шарлотта, у тебя что, мыши?!
Прислушалась: под тахтой что-то шуршало.
– У меня кошка. – Я улыбнулась, вспомнив, что мисс Дженни сегодня весь день сидит дома. После ухода леди Ребекки надо будет ее покормить и выпустить прогуляться перед сном.
– Кошка?! – Она приподняла брови, а вот подол опустила. – Тебе разрешили держать кошку?
– Ну… не совсем, – я водрузила чайник на подставку.
Только сейчас заметила, что Миллес Даскер все еще лежит на столе, поспешно загородила книжку собой и быстренько сунула в ящик. Пока леди Ребекка прохаживалась по мансарде, я сполоснула руки и заварила чай. Расстелила скатерть, достала чашки и блюдца, раскрыла коробочку с булочками. Это оказались пышные завитки, политые и пропитанные ванильной мастикой. Запах от них был просто умопомрачительный!
– Прошу.
Леди Ребекка приблизилась, аромат ее духов смешался с ароматом сдобы, снова напоминая об аламьене. Я вдруг отчетливо вспомнила белый цветок в раскрытых ладонях, и, когда она устроилась за столом, поинтересовалась:
– Скажите, там, где вы жили в Вэлее, есть аламьена?
Леди Ребекка замерла, хотя до этого поправляла и без того безупречную прическу. Улыбка, с которой она повернулась ко мне, почему-то показалась неестественной и бледной.
– Откуда ты знаешь про аламьену?
