— в прислухах. Каждый миг ждем непотребства с их стороны. — Он снова плюнул:
— Мы, конечно, вмешаемся, если что, но побьют они нас. Против десятерых — мы не сдюжим. — Свет факела выхватывал залитые смертной тоской очи. Голос прерывался частой икотой.
— Есть у меня горенка на втором ярусе, для тебя — самый раз. И чисто, и без клопов — тараканов. И покормить тебя готов, чай все мы люди одной земли. Но как провести тебя незаметно в эту светелку — не ведаю. Ход на лестницу один, и ведет через трапезную. А там эти варнаки! Ни в жисть молодую деву не пропустят, охальники! — Ольга внимательно посмотрела на хозяина:
— Ты хозяйку и младшенького можешь упредить, чтоб трапезную покинули, не привлекая внимания гостей? — Толстяк за ответом не задержался:
— Могу! Есть вход отдельный для кухни. Сам схожу, и что ты скажешь, сделаю! — Было понятно, что он верил ночной гостье. Или хотел верить. Ольга ткнула хозяина в живот:
— А там ты что прячешь? — Тот приподнял фартук. За широким поясом торчал угрожающих размеров нож.
— Нет, это мне не подойдет. Ладно, как — нибудь и без вашего арсенала справлюсь. Иди, оповещай своих! — Из-за дверей пристанища гуляк, доносилось подобие бравой песни.
Когда Ольга с хозяином по широким ступеням спустились в трапезную, пир гудел коромыслом. Один, уронив голову на столешницу, сладко храпел. Двое танцевали диковинный танец, на засыпанном облеванными опилками, пяточке перед стойкой. Остальные пели, отбивая такт кружками. Как ни странно, пьяными гуляки не выглядели. Узрев вошедших — песня умолкла. Только танцоры продолжали пахать опилки сапогами.
Хозяин, как его предупредила Ольга, отдал ей зажженную лучину, а сам вернулся на свежий воздух. Воительница, подняв её над головой, степенно начала подниматься на второй ярус. Внизу, кто — то громко испортил воздух. Кто-то в восхищении крякнул:
— Вот это жиличка, вот это нам подарок! Чур я первый, примажусь в гостеприимстве! Отпихнув скамейку, одетый в кожу здоровяк, твердыми шагами направился к лестнице. За ним, вкусно отрыгивая, поднялись еще двое громил. На втором ярусе хлопнула дверь. «Жиличка» влетела в клетку. И участь её была решена!
Первым, по узким ступеням лестницы, считая каждую ступеньку подбородком, в трапезную выкатился здоровяк в коже. Уткнулся носом в опилки и занялся окрашиванием их в красный цвет.
С треском проломав перила, спиной на стол, приземлился один из громил, сопровождавший «кожаного». Высота была приличной, поэтому глиняные кувшины с кружками, превратились в мелкие черепки. Спина у него была широкой, а вес достаточный, но дубовый стол напор выдержал.
Последний из любителей «примазаться в гостеприимстве», тонким голосом выл где — то на втором ярусе. Была уверенность, что любовные приключения, он отложит на долгие годы, если не навсегда. Он, конечно, осуждал сейчас себя за похотливые устремления, но было поздно: мужиком он уже быть перестал. Ольга, каблуком, в грязь, превратила его мужское достоинство.
Толкаясь и матерясь, в гости к незнакомке, на второй ярус устремились, возмущенные таким «гостеприимством», следующие шесть человек. Но уже не за бесплатными утехами, а за примерным наказанием строптивицы. Это же надо, пожалела своей ласки, для таких, голодных до девичьего тела, постояльцев! С неё что, от этого — убудет?
Затуманенный медами и ерофеичем мозг, плохо воспринимал обстоятельства «возвращения» любителей кислицы, как говорил хозяин постоялого двора. Во всяком случае, они осторожности не проявляли. И вскорости, горько пожалели о своей доверчивости.
Со стороны Ольгиной комнаты послышался шум, крики и смачные шлепки по телу. По лестнице, кубарем, несколько раз перевернувшись через голову, скатился первый искатель справедливости. Еще двое, перелетев через перила, с двухсаженной высоты приземлились в опилки. Опять грохот на лестнице и еще двое, сплетясь в невообразимый узел, покатились вниз. До пола в трапезной, не добрались. Застряли, почти в конце пути. Последний, выломав звено ограждения перил второго яруса, попытался на нем, сподобиться парящему орлу. Не удалось. Приземлился вперед спиной, подняв столб пыли и укрывшись деревянными обломками. Попыток подняться с пола, никто из девятерых веселых постояльцев, не предпринимал.
Десятый — доказывал, что пагубное пристрастие к ерофеичу, не всегда пагубно. Он, без вреда для своего здоровья, спокойно продолжал спать, уткнувшись лицом в миску с солеными огурцами. Появившимся хозяину и хозяйке с сыновьями, стоя вверху лестницы, воительница будничным голосом посоветовала:
— Оружие у них заберите и ко мне в комнату. Завтра, поутру, рассмотрим и разделим. (По существующим законам, все оружие побежденных, является законной добычей победителя).
Этих крепенько связать — и в чулан! До утра — оклемаются. Пьяного отнесите на свежий воздух. Пока не встану, дежурите у чулана по — очереди. — Зевнула, прикрыв дланью рот, развернулась и ушла спать. Дверь в свою горенку — запирать не стала.
