Я даже верить в это не хотела, и когда вошла в кабинет Алевтины Ивановны и попросила тестовую полоску, мне казалось, что я совершаю какие-то абстрактные телодвижения, и это вообще не про меня и не обо мне. Увиденные на тесте две полоски повергли в состояние шока. Я села на стул в кабинете гинеколога, отвечая на ее вопросы и словно зомби глядя то на экран маленького телевизора, то на руки врача, нервно подрагивающие, с шариковой ручкой, зажатой между пальцами.
- Я думаю, что беременность у нас примерно восемь неделек. Завтра отправлю тебя к нашей узистке, она посмотрит и даст более точную информацию. После УЗИ снова ко мне придешь, я дам направление на анализы. Что ж ты молчишь, Надюшка? Кто у нас счастливый отец, м?
В этот момент я подняла взгляд на телевизор и стиснула руки в кулаки. Увидела ЕГО лицо крупным планом. Не слыша, что именно говорит диктор новостей. А потом уже издалека камера выхватывает, как Огинский выходит из машины с той... с блондинкой, чей отец и муж... тогда на вечеринке.
«Я слышала, дочка Неверова как-то была его любовницей. Кажется, пыталась выбить инвестиции для своего мужа. В итоге инвестиций не получила, но член Огинского попробовала. Какой же он любовник, оооох».
Кажется, я рассмеялась в ответ на вопрос Алевтины Ивановны - потому что так называемого отца как раз показывали с очередной шлюхой. Я даже не слышала, что мне говорит врач, вышла шатаясь из ее кабинета и не отпрашиваясь пошла домой. Всю дорогу у меня перед глазами мельтешили две полоски и внутри такой хаос поднимался, что, казалось, с ума схожу. Казалось, я от боли сейчас взвою. Зашла домой, в обуви прошла в ванную, выхватила из шкафчика ножницы, ими принялась кромсать свои волосы. С какой-то одержимой хаотичностью, кусая губы до крови и захлебываясь слезами.
- Ненавижу! Будь ты проклят... как же я тебя ненавижу! Ненавижууууу!
«Мне тебя надо, Надяяя. Тебя... Вместо перекиси, вместо анестезии, ты же сама... сама сказала, что нужна мне».
Ложь! Сплошная ложь! Ты весь ложь! И ребёнка твоего я не хочууу, не хочу, не хочу, не могу больше... не могу.
«К черту всех, когда ты здесь. Когда ты здесь, весь мир может на хер взорваться, и я не замечу. Ты это понимаешь, Надя?
Ткнула ножницами в зеркало и покромсала свое отражение, содрогаясь и задыхаясь от рыданий. Держась одной рукой за раковину, а другой кроша ту дуру в зеркале на осколки.
ГЛАВА 32
ГЛАВА 32
И буду благодарен я судьбе:
Пускай в борьбе терплю я неудачу,
Но честь победы приношу тебе
И дважды обретаю все, что трачу.
Готов я жертвой быть неправоты,
Чтоб только правой оказалась ты.
Уильям Шекспир
- Ну и что, моя хорошая? Пусть без отца. Какое это имеет значение? Он наш с тобой...
- Не хочу, мамаааа. Он вышвырнул меня... вышвырнул, понимаешь? Он дьявол... не человек. Как можно от такого рожать... ты не знаешь, что это за монстр!
- Тшшшш... посмотри на меня. Посмотри мне в глаза. Во мне ты видишь дьявола?
Захлебываясь слезами, сидя на полу в объятиях мамы, я сквозь рябь слез смотрела на ее осунувшееся лицо и отрицательно качала головой.
- Ну вот... вот... А этот ребенок часть меня, часть тебя... Может, это наш Митя вот так вернулся обратно.
Она гладила меня по щекам, по голове, а я задыхаясь вертела головой из стороны в сторону, размазывая кровь и слезы, сжимая ее пальцы все сильнее.
- Не хочу... ничего от него не хочу. Забыть хочу. Мамааа, забыть. А теперь как? Как я забуду?
- Никак. Любовь невозможно забыть. А если забыла, значит, не было любви. Может, и забудешь, и ребенок не причина в обоих случаях. Это дар свыше. Святое. Чудо из чудес.
Я склонила голову ей на плечо, позволяя себя укачивать и гладить по вздрагивающей спине.
- Он ни в чем не виноват. Какая разница кто отец? Главное, что его мама - это ты. Главное, что мы будем его ждать и любить. Я хочу, чтобы он родился.
