- Нет.
- Что нет? Не глупая или не понимаешь?
- Я не флиртую. Мне просто было хорошо сейчас.
Сама не поняла, как ударила. Я даже почувствовал, как дыхание перехватило. Идиот. Бл*дь. Какой же я идиот!
- Потанцуй со мной, Рома.
Она повторяла мое имя теперь так часто, что мне то хотелось запретить ей, то заставить говорить снова и снова. Играла какая-то медленная музыка, и я невольно притянул ее к себе, зная, что на нас уже давно смотрят все эти дебилы, которые вдруг увидели что-то охрененно личное. Я так и представлял себе, как они пялятся на нас, открыв рты, и мне было насрать на них. Потому что хорошо было мне! Мать вашу... мне было так хорошо. Я впервые ощутил, как колотится мое сердце. Сильно. Гулко, как сумасшедшее. И не от того, что хочу ее трахать (а я хочу так, что все тело разламывает на части), а от того, что ее глаза так близко, и я падаю вниз камнем. Мне дух захватывает с такой силой, что я сжимаю ее пальцы своими и вдруг... впервые испугался разбиться один. Даже если от нее останется кровавое месиво, гореть в дьявольском пекле буду только я.
- Шрам у тебя на виске... это авария?
Нахмурился снова, не понимая, что именно она спрашивает, я словно вынырнул из ослепительного аквамаринового космоса. Тронула пальцами шрам, и я невольно дернул головой и тут же выматерился про себя, потому что она одернула руку. А мне... а страшному зверю, оказывается-таки, хотелось, чтоб его погладили.
- Драка.
- Ты дрался в детстве?
Усмехнулась и все же потрогала шрам снова, погладила, а я сильнее сжал ее тонкую талию.
- Приходилось иногда.
- И ты всегда побеждал.
- Почему ты так решила?
- Не знаю, мне кажется, ты очень сильный.
Сдавила мои плечи и широко распахнула глаза.
- Под твоей кожей словно гранит.
А я кончиками пальцев прошелся по ее позвоночнику, заставив выпрямить спину, и невольно опустил взгляд на вырез платья, повел вдоль меха тыльной стороной ладони, глядя, как под материей напряглись ее соски.
- А твоя - шелк, - севшим голосом и втянул носом запах ее волос. О даа, мне хорошо. Мне так хорошо, что у меня вспотела спина и пульсирует каждая вена на теле. - Ты везде очень шелковая, а где-то очень горячая. Ты сейчас горячая, Надя? Когда я вот так трогаю тебя, - вверх и вниз по косточкам позвоночника, не спуская взгляда с ее груди. До боли захотелось наклониться и прикусить сосок через материю.
Ее щеки вспыхнули, а меня прострелило в паху и заныли яйца от нахлынувшего возбуждения. Настолько едкого, что невольно стиснул ее талию сильнее.
- Я могу позвонить маме? Я несколько дней не звонила.
Кивнул, продолжая вдыхать запах ее волос.
- Я выйду на веранду и сейчас вернусь.
Хотел сказать, что пойду с ней, но тут подошел Марк вместе с Шумиловым и Неверовым. Вот это охренеть сюрприз. Значит, его неумеха дочка таки замолвила словечко ради своего неудачника мужа... Отлично. Проводил Надю взглядом и пожал руку Неверову. Я видел ее через стеклянные двери, она тоже оборачивалась в зал и... и смотрела на меня, потирая голые плечи руками.
Это был тот самый момент, когда я понял, что меня реально ни черта не волнует сейчас кроме нее. Потому что на этой долбаной веранде холодно. Оставил недоумевающего Неверова, Шумилова и Марка, который так и не договорил свою заранее заготовленную речь насчет сотрудничества и слияния двух дочерних предприятий в Европе и продажи земель, принадлежавших Неверову. Я шел к веранде, и у меня появлялось какое-то странное чувство, словно все здесь сейчас не настоящее, а пластмассовое, и только эта девушка с длинными локонами и раскрасневшимися щеками из плоти и крови. Я быстро подошел к ней, снимая на ходу пиджак, и закутал в него ее обнаженные плечи, обнимая сзади, и в этот момент она отключила звонок.
- Ну как там мама?
Развернул ее к себе, всматриваясь в кристально чистую голубизну, настолько пронзительную, что у меня от восхищения сводит скулы.
- Все хорошо.
- Хорошо?
- Да. Их завтра выписывают.
Она говорит, а я смотрю на ее лицо, и мне кажется, что оно покрывается трещинами, кожа откалывается кусками, отпадает, и под ней восковое лицо куклы. Ее улыбка осыпается шелухой, а там... там нет никакой улыбки, там презрительно скривленные губы. Она мне солгала. Ее брата не могли выписать,
