Появляется всадник

упоминал об этом. Меня волнует лишь король. Но вы слепо доверяете злу.

Она стояла неподвижно. Удары сердца грохотали в ушах, в животе кошкой скреблось сомнение.

— Найл без сомнения мертв. — У измученного лорда и голос был измученным. — Я сам видел его тело.

Без сомнения мертв. Это заставило Теризу сбросить оцепенение. На ощупь она вернулась к нарам. От матраса пахло прелой соломой и старым тряпьем, но она с облегчением опустилась на него. И закрыла глаза. Ей нужно немного отдохнуть. Через минуту или две, когда ее сердце перестанет так трепетать, она ответит Тору. Неужели она сможет ему ответить? Действительно ли Джерадин невиновен?

Но в следующий миг мысль о том, что Найл действительно убит, молотом обрушилась на нее, и все вокруг принялось вращаться с бешеной скоростью. Не сознавая того, что делает, Териза вытянулась на матрасе и закрыла лицо руками.

Наконец Тор отказался от попыток переубедить ее и ушел, но она не слышала, как он уходит.

***

В полдень стражники принесли ей пищу — сухой хлеб и водянистую похлебку. При их приближении она запаниковала, потому что сначала решила, что это возвращается Смотритель; но, увидев, кто пришел, она настолько расслабилась, что не смогла даже подняться с нар.

Честно говоря, она ощущала такую слабость, что даже не могла есть или как—то позаботиться о себе. Едва Смотритель Леббик начнет допрашивать ее, она скажет все, что он только пожелает. Но это не остановит его. Перед ней появилось его лицо, и она поняла, что ее ждет. Он просто не захочет останавливаться. Теперь, когда у него есть позволение короля, ничто не может остановить его.

Где были люди, которые относились к ней доброжелательно или мягко, люди, которые могли бы хоть как—то помочь ей? Леди Элега сбежала к принцу Крагену. Мисте покинула Орисон в отчаянной попытке помочь одинокому и растерянному Воину Гильдии. Знаток Хэвелок — безумен. Мастер Квилон стал магистром Гильдии, потому что так захотел король — а король Джойс дал позволение Смотрителю делать все, что только взбредет тому в голову. Саддит? Несмотря на все ее амбиции она была всего лишь служанкой. Может быть, она бессознательно предавала Теризу Эремису. Но это еще не означает, что она хоть пальцем шевельнет, чтобы как—то исправить положение. Рибальд, грубоватый ветеран, который несколько раз защищал Теризу? Он всего лишь стражник — даже не капитан.

Она не могла вынести на своих плечах все нужды Морданта. Она с трудом могла поднять голову от слежавшейся тряпки, служившей ей изголовьем. Тор видел тело Найла. Брат Джерадина был без сомнения мертв.

Почему она должна заставить себя есть? Какая в том польза?

Может быть, если она ощутит голод, у нее восстановиться способность растворяться, исчезать.

Она попробовала заснуть — расслабиться, чтобы напряжение и все произошедшее оставили ее, — но в коридоре застучали по полу сапоги. Шаги одного человека; кто—то приближается. Слабые неверные шаги, нерешительные или усталые. Она снова закрыла глаза. Она не хотела знать, кто пришел. Не хотела новых душевных мук.

Впервые за долгое время ее назвали по имени.

— Териза.

Это был нехороший признак.

Встрепенувшись, она подняла голову и увидела у двери камеры брата Джерадина.

— Артагель?

Он быт в штанах и ночной сорочке — эти вещи усиливали его фамильное сходство с Джерадином и Найлом. Они не годились для фехтовальщика. Его одежда и поза, словно кто—то воткнул нож ему в бок, ясно давали понять, что ему еще надлежит оставаться в постели. Вчера он был слишком слаб — неужели все это было лишь вчера? — чтобы поддержать Джерадина перед Гильдией. Очевидно, он был еще слишком слаб, чтобы самостоятельно дойти сегодня до подземелья. Да, он был здесь.

Очень нехорошо, что он назвал ее Теризой.

Позабыв о собственной слабости, она спустила ноги с нар и пошла ему навстречу.

— О Артагель, я так рада видеть тебя. Я попала в невозможное положение и нуждаюсь в твоей помощи. Мне необходим друг. Артагель, они думают, что Джерадин убил Найла, они… Его вид потряс ее. Капельки испарины, выступившие на лице, и дрожащий от боли рот заставили ее замолчать. Его глаза остекленели, словно он вот—вот лишится чувств. Гарт, Бретер верховного короля, несколько раз ранил его, и он заставил себя выбраться из постели, когда должен был лежать. Тот факт, что Гарт победил его, предательская связь Найла с принцем Крагеном и леди Элегой, обвинения против Джерадина — все это мучило самого знаменитого сына Домне, заставило его сражаться со слабостью, принудило встать.

— Артагель, — простонала она, — ты не должен был приходить сюда. Ты должен лежать в постели. Тебе снова станет плохо.

— Нет. — Это слово походило на вопль. Одной рукой он обхватил вторую, висящую вдоль бока. — Нет. — Слишком слабый, чтобы стоять без посторонней помощи, он привалился к двери, прижимаясь лбом к решеткам. Неподвижность его глаз создавала впечатление, что он ослеп. — Это все ты…

Она замерла; боль пронзила ее словно ожог.

— Артагель? — В этом мире было множество различных видов боли, о которых она и не подозревала. Артагель был ее лучшим другом после Джерадина. Она верила ему безоговорочно. — Ты ведь имел в виду совсем другое? — Неужели он считает ее виновной? — Ты не можешь так думать.

— Я имел в виду совсем другое. — Похоже, ему было трудно дышать. Казалось, воздуху приходилось преодолевать невидимую преграду у него в груди. — Я пришел сюда совсем не потому. Леббик позаботится о тебе. Я просто хочу знать, где Джерадин? Хочу отправиться за ним в погоню и вырезать его сердце.

Внезапно она ощутила неодолимое желание закричать или разрыдаться. Если бы Териза заплакала, ей стало бы легче. Но почему—то она подавила в себе это желание. Судорожно дыша (камера была слишком маленькой, и, если у нее будет недостаточно воздуха, она вскоре потеряет сознание), она запротестовала:

— Нет. Все это дело рук Эремиса. Это обман. Говорю тебе, это — обман. Тор сказал, что он видел тело, что Найл действительно мертв, но я не верю. Джерадин не имеет со всем произошедшим ничего общего.

— Ах! — выдохнул Артагель с болью и яростью. — Не лги. Не лги мне больше. — Сейчас его глаза были чистыми и горели, яркие от лихорадочной страсти. — Я сам видел тело.

Она внутренне сжалась. Он продолжал:

— После того как Джерадин ударил его кинжалом, он еще жил. Вот это — правда. Эремис перенес его в свои комнаты и послал за врачом. У Найла был единственный шанс остаться в живых. Эремис использовал этот шанс. Потом Эремис расставил стражу — внутри комнаты и снаружи у дверей. На тот случай, если Джерадин снова попытается напасть.

Но стража не помогла. — Голова Артагеля все сильнее прижималась к прутьям; казалось, он хочет проломить себе череп. — Леббик нашел их. Убитых. Какое—то чудовище пожрало их. Джерадин, должно быть, что—то воплотил в комнату — что—то, против чего они были бессильны.

Найл был убит. Это чудовище сожрало его лицо. На секунду перед ее мысленным взором возникла картина столь ужасная, что она завыла от ужаса. О Найл! О Боже. Тошнота волной подступила к горлу, и она вскинула руки, зажав рот. Джерадин, нет!

Она должна была отправиться с ним. Чтобы предотвратить все это.

Но затем она увидела его твердые черты и как он страдает, и Джерадин снова вернулся к ней. Она знала его. И любила. Териза, я не убивал своего брата. И внезапно она рассердилась. Ярость, годами копившаяся у нее в тайниках души, внезапно вырвалась наружу, сжигая.

— Повтори—ка, — выдохнула она, тяжело дыша. — Ну! Повтори.

Артагеля уже невозможно было удивить. Оскалив зубы в гримасе, он повторил:

— Найл был убит. Чудовище сожрало его лицо.

— И ты веришь, что виноват Джерадин? — швырнула она ему в лицо свой протест. — Ты сошел с