стеклами, — словом, как в крутом боевике. Но всё было не так — проще и прозаичнее.
Я сел в автомобиль повышенной комфортабельности на заднее сиденье, передо мной откинулся столик с напитками из встроенного бара, загорелся глазок спутникового телевизора. Первая сопровождающая села рядом с водителем, а вторая — «та девушка» — напротив меня. Нет, она ничего не делала, но просто помогла мне налить легкого полусухого вина в бокал и после этого отвернулась к окну. Да и я, почему-то, потерял к ней живой интерес. Своих мыслей было выше крыши…
Мы быстро понеслись по городским улицам, потом проехали по объездной дороге, потом… Словом, я всё равно не знаю этих всех дорог, и ориентиры на местности — в виде щитов с названиями пересекаемых речушек, закусочных и мелких поселений — они мне ничего не говорят.
Мы некоторое время уже ехали по лесной зоне, когда выехали перед высоким строением. Здание клиники поражало своей простотой и великолепием. Как мне объяснила «та девушка», мы подъехали к офисному зданию клиники, — что и как в нем расположено я не стал расспрашивать. Мне лень было считать этажи в высоком (не небоскребе) здании из бетона и зеркального стекла. Из-за такого стекла можно наблюдать всё то, что происходит на улице, но при этом ничего не видно сквозь стекло с улицы внутрь здания. Интересно, в ночное и вечернее время проницаемость стекла для света меняется на обратное или нет? Если будет такая возможность, интересно было бы посмотреть самому. На крыше несколько «тарелок»-антенн, — видимо разного назначения.
Со слов «той девушки» основные лечебные, гостевые и экспериментальные (?!?) корпуса находятся в глубине территории. Видимо, «за спиной» этого здания? Посмотрим…
Сопровождающая № 1 подхватила пакет с вещами сразу после остановки машины перед главным входом, — да он и находился в просторной водительской кабине. Я после выхода из машины огляделся по сторонам, сделал несколько глубоких вдохов, помахал руками, чтобы размять мышцы и разогнать кровь. Что ни говорите, а сидение и лежание на больничной койке привносит в мозг нечто пассивное и давящее на сознание, особенно в штатных государственных больницах, — хотя я понимал, что столичная больница скорой медицинской помощи еще не самый худший вариант для пребывания. Сказались ли на мне недели в коме, — я еще не понял. Да и не пытался вслушиваться в свои ощущения. Просто в настоящее время я ощущал чувство выхода из подземелья, из тюрьмы, из какого-то катаклизма — на свежий воздух. И пьянящее ощущение поддерживалось запахом хвойного леса вокруг.
Меня никто не торопил. Лимузин уехал сразу. Сопровождающая № 1 одна прошла внутрь здания и скрылась за светонепроницаемыми стеклами первого этажа. «Та девушка» стояла рядом, терпеливо и молча ждала, пока я произведу свои физкультурные упражнения и буду готов к дальнейшему движению, — внутрь, как я понимаю. Никто из здания не вышел нас встречать, ни один индикатор нигде не замигал, ни одна из многочисленных, как я заметил, камер наблюдения не сдвинулась с места, чтобы зафиксировать наше прибытие. И ТИ-ШИ-НА!.. Вернее, тишина и звуки окружающего нас хвойного леса… В конечном итоге мне надоело потягиваться и делать глубокие вдохи, и «та девушка» повела меня внутрь здания.
Холл, зона контроля, глазки видеокамер, «подкова», металлоискатели в руках охранников в униформе, лифт, коридор, приемная размером с двухкомнатную квартиру, две секретарши… Скромная надпись на двери: «Руководитель клиники» и ничего не говорящие мне ФИО на нескольких европейских и азиатских языках с припиской «д.м.н.» и «проф.». Хотя нет, вместо имени и отчества стояли две буквы: Л и И. Лейла Ибрагимовна? Возможно, посмотрим. На всякий случай я включил в кармане смартфон в режим диктофона. Долго ждать мне не пришлось, — меня почти сразу «та девушка» ввела в кабинет и устроилась сидеть в углу, рядом с одной секретарем.
— Еще раз доброе утро, — из глубокого кресла за столом у окна послышался знакомый голос. Лица видно не было, — мешал яркий солнечный свет из окна. Лейла не сделала никаких движений навстречу мне, потому я приблизился и сел напротив нее в кресло поменьше. — Как дорога? Как себя чувствуете? Раны в дороге не беспокоили?
— Здравствуйте, Лейла Ибрагимовна. Спасибо, дорога в такой машине просто чудесна.
— Ну не надо по отчеству, а то это наводит на меня тоску и мысль о том, что все мы старше, чем нам хотелось бы. К тому же мы ввели у себя в Клинике обращение по имени без отчества, — как в Европе и во всем мире.
— Хорошо, Лейла, хорошо. Раны не болят, но ноющие ощущения меня не покидают. Я просто чувствую, что они есть, — и это уже часть дискомфорта.
— Не основная часть, надеюсь?
— Нет, небольшая часть.
— Тогда мы можем перейти к серьезному разговору?
— А разве интерес к моему состоянию здоровья был чисто «на публику», — несерьезный?
— Ну, не надо ловить на слове штатного психиатра.
— Судя по надписям на кабинете, Вы тут не просто штатный психиатр, а руководитель клиники. И на Ваших дверях инициалы написаны не по европейским и зарубежным меркам, — а полностью, с отчеством. — Я сразу закинул удочку с этим вопросом, чтобы впоследствии не искать возможность и не задавать эти вопросы не впопад. Да и надо было определиться, что за официальное лицо ведет со мной переговоры, и как это лицо может иметь отношение к моей заработной и гонорарной плате. — Или я что-то не так понял на корейском и южноафриканском наречии, профессор Лейла Ибрагимовна?
