«Мик». Если дочка консула не знает ничего про тебя, то впереди ее ждут большие сюрпризы. Пока не знаю, как я это преподнесу, но с надеждой только жду подходящего момента. Жаль будет, если ты все с разрешения консула и делал… вот это точно будет жаль. Я хочу компенсации всего морального ущерба!
Рисса была чрезвычайно приветливой и болтливой. Но моя Триш тоже не лыком шита! Вдвоем они заполнили все информационное пространство под завязку. Триш рассказывала, как тут все устроено, Рисса бесконечно задавала вопросы об академии. Триш бесконечно задавала вопросы о жизни Риссы, Рисса рассказывала, как была устроена ее жизнь. От стереозвука немного звенело в ушах, но влезать в этот баттл профессиональных доброжелательных болтушек никто бы не осмелился. Уже через пять минут они договорились и о совместном отдыхе, и о помощи, и о чем-то там еще… Триш мне потом в комнате все снова повторит. Это неотвратимо, как цунами.
Потом все куда-то пошли. Ах да, мы ведь решили проводить новоиспеченную подружку до КПП. У Триш с дипломатичностью болезненный перекос, давно пора ее специалистам показать. Когда вышли из корпуса, я немного отстала и все же тронула его одним пальцем за локоть. Он тоже замедлил шаг. Триш с Риссой заглушали не только наш разговор, но и все звуки в радиусе километра.
— Ну, привет, Дая.
Раздери меня дерьяк, этот голос. Вроде бы до боли знакомый, но почему-то именно к этому я подготовиться не успела. И, наверное, только по инерции ощутила дрожь. Хотела ответить «Привет, Тай», но вовремя осеклась. Во-первых, я не собиралась с ним здороваться. Во-вторых, не стоило признаваться, что сама вспомнила имя — ведь это что-то там могло означать. Вспомнила и вспомнила. Его-то самолюбие зачем тешить? Потому сказала сухо:
— Есть пара вопросов. Приснись мне сегодня, если еще можешь это делать.
— Могу. Но не хочу.
Он улыбался теперь иначе — шире, с иронией, но теперь я не смогла разглядеть издевки. Его лицо и голос по-прежнему мне казались идеальными — я просто не могла даже вообразить себе ничего более приятного. Вероятно, остатки моей реакции на связь еще не исчезли. Но они точно пропадают! Ведь я теперь его близости не чувствовала. Значит, очень скоро он не будет в моих глазах так красив, что аж мутит. Повторила с большим нажимом:
— Приснись мне!
Склонил голову и шепнул:
— Я вроде не романтик, но как это романтично звучит. И все-таки нет.
— Мерзавец!
— Повтори еще раз — и уже завтра на твоей подруге будет десяток обвинений с полной доказательной базой. Хорошо, что у тебя несколько друзей, правда?
Я прикусила язык. Эрк оглянулся и остановился, чтобы я догнала. Взяла его за руку. Тай уже был на шаг впереди — ничем не выдал нашего короткого обмена репликами. Эрк и не заметил, поскольку понял все совсем иначе:
— Дая, ты не обязана ее любить, я все понимаю. Но дай Риссе шанс — она хороший человек!
Я выдавила улыбку:
— Я постараюсь, мне нужно время.
Перед сном Триш поведала мне, что мы с этой компанией идем в клуб. Очень удивлялась, как я все пропустила мимо ушей, а потом извинялась, что сначала не спросила моего мнения. И сама же себе все объясняла:
— Но я ведь все это делала, потому что ты была спокойна! Никаких знаков мне не телеграфировала, а то бы я ни за что не стала звать этих двоих в нашу компанию. Даже после того, как Рисса расстроенно рассказывала, что в Неополисе у нее совсем нет знакомых! Можешь себе представить, никого! А телохранитель — он телохранитель и есть. С ним не отдохнешь, как с другом. Да и не представляю я, как она вообще при охране расслабиться может — привыкла поди с детства… Я, если честно, как раз о твоих интересах и подумала — лучше так, чем она будет дергать Эрка! А если у нее тут совсем никого, то дергать же кого-то надо? Так пусть нас всей компанией и дергает, а не наедине с женихом! Ведь в самом деле так лучше, Дая?
— Ну да. Спасибо, Триш.
Триш любому бы оказала такую поддержку — в этом она вся и есть. Но блеск ее глаз был связан не с Риссой… Интересно, это хорошо или плохо, что я не единственная, кто видит привлекательность Тая?
Глава 18
Крокодилоглазое хамло сниться мне не собирался, как и сказал. Но притом я вынуждена была лицезреть его идеальную физиономию каждый день в академии, а обеденные перерывы превратились в ад. Сам он почти всегда молчал, отвечал только на прямые вопросы к нему. К Риссе обращался без
