— Горячая и влажная. Моя, — простонал он, забирая пальцы и погружаясь в меня.
— Твоя, — согласилась я, выгибаясь в пояснице, позволяя войти ему полностью.
Покусывая мою шею, он стал двигаться, звонко ударяясь бедрами о мои ягодицы. Я лежала на сгибе его руки, на боку, и это была такая домашняя, уютная поза в сравнении со всеми другими, которые у нас были. Неужели так теперь будет всегда? И без подсобок?
Алекс немного приподнял мою ногу, и я охнула. Уперлась пяткой в его бедро, сдерживая рвущиеся наружу крики. Но все равно вскрикнула, когда пальцы легли на клитор. Алекс не стал шевелить ими, быстрые резкие движения бедер сделали это за него.
Я впилась в его кисть губами и застонала, извиваясь. Алекс вскрикнул — ой, кажется, не рассчитала свои силы, — зарычал, ускорился настолько, что я уронила ногу, не в силах ее держать, не в силах вообще что-либо предпринять, кроме того, чтобы отдаваться и растворяться, позволяя проникать и дарить удовольствие в ответ.
Он излился на бедро горячей струей, вжимаясь всем телом в мое, впечатывая меня в матрас. Оглушительное сердцебиение Алекса сотрясало и множило мою собственную дрожь.
— Боже, как хорошо, — выдохнул он. — И как долго я тебя искал.
Я извернулась, коснулась его губ, прошептала:
— И я тебя тоже люблю. Идем в душ?
— Сделаем это снова?
— Ага.
— Ну, это вообще-то опасно делать во второй раз сразу же после первого, особенно без презервативов.
— Правда? — едва слышно прошептала я и откашлялась. — Ну, не в нашем случае. Мой цикл скоро кончится, так что можем зажечь напоследок.
— Тогда идем.
Хм. А когда именно у меня кончается цикл?
* * *
После душа, одеваний, поцелуев мы спустились как раз к обеду. Роуз в мягкой юбке до колена и кашемировом свитере с широким воротом поглядела на меня с завистью. Или мне так показалось, когда я в обычных джинсах и свободном свитере улыбнулась ей широкой и счастливой улыбкой.
С такой же улыбкой нас встретил Джейк. Он с размаху ударил Алекса по плечу. Меня такой удар сшиб бы с ног.
— Ого, парень! Похоже, ты чудом уцелел в схватке с вампиром!
Алекс провел рукой по шее. Мы честно искали в его гардеробе что-то с высоким воротом, нашли только водолазку, но шею она полностью не закрывала. А засосы были что надо. Яркие, темно-фиолетовые.
На моем плече был такой же, но скрыть его одеждой было легче.
— Еле отбился, — сказал Алекс. — А где мама с папой?
— Благоразумно свалили к соседям, как раз перед вашей битвой.
Боже, я заливалась краской от каждого его слова. А Джейк явно не собирался останавливаться. Я молча протянула Алексу кофе из кофеварки, направилась к холодильнику. Вчера вечером я помогала Шарлотте с праздничным ужином и примерно знала, что где на кухне.
Подозреваю, что пикировки между двумя братьями на протяжении их взросления были куда ожесточеннее этой. Им было не привыкать.
— Ты собираешься готовить? — спросила Роуз с удивлением.
Я замерла с пачкой от яиц, бутылкой молока и беконом в руке. Хлопнула дверца холодильника.
— Э… да, — ответила я неуверенно.
Это что-то вопиюще неправильное хотеть жрать после жаркой ночи и не менее жаркого утра? Или принцессы питаются эфиром?
— Да я просто, — отмахнулась она. — Там полно еды со вчерашнего ужина осталось. И мы вроде едем в город, на ярмарку. Да, Джейк?
— Да, это традиция. Спорим, я в этом году выбью того медведя? — спросил он Алекса.
— Сомневаюсь, кривоглазый, — ответил Алекс. — Медведь мой.
Я вылила будущий омлет на сковородку, а на второй перевернула бекон. Потом спрошу Алекса, как мы будем прятать его звездность на ярмарке, или тут все знают его с детства и проще с этим. При Роуз мне явно не хотелось этого обсуждать.
Уже хорошо, что мы поедем и будем почти как нормальные люди, гулять и веселиться. Ему ведь так не хватало этого, а то я опасалась в глубине души, что мы все праздники просидим в четырех стенах.
— Дома ты тоже готовишь? — не унималась Роуз.
Намекает, что Алекс завел наивную русскую вместо кухарки? Или мне просто кажется?
— Один раз готовила, — честно ответила я. — Тосты с клубничным джемом на ужин.
— Это было так незабываемо, что обязательно надо будет повторить, — отозвался Алекс, глядя на меня поверх чашки. — У нас полный дом слуг,
