И вдруг слизняк разлетелся на мелкие кусочки. Меня сразу отпустило. Я снова поднял пистолет, намереваясь нашпиговать ее свинцом, но стрелять было не в кого.
– Командир! – услышал я голос кузнеца.
Я резко повернулся всем корпусом, и только чудом не успел утопить спусковой крючок. Передо мной, недоверчиво уставившись на пистолет, стоял Белкин. Зажав ствольную коробку под мышкой, он держал автомат, сжимая рукоятку подствольного гранатомета своим богатырским кулаком.
– Тихо, тихо, – произнес он. – Все свои.
Я поставил пистолет на предохранитель, и убрал его в кобуру. Тем временем подошли остальные.
– What an awful thing! – пробормотал Джейнс.
Меня все еще трясло. Успокоился я только после того, как сделал два приличных глотка из фляги со спиртом. Причем обжигающая жидкость прошла по пищеводу легко, как вода.
Остальные тем временем искали остатки ирландца, чтобы похоронить его по-человечески. Но найти удалось только пряжку от ремня, металлические пуговицы и золотой перстень.
В подавленном состоянии мы погрузили оружие, навигационные приборы, радиостанцию и вернулись на «Адмирала Колчака».
Едва бронетранспортер коснулся колес палубы, я отдал приказ немедленно сняться с якоря. На вопросы друзей я не отвечал, предоставив рассказать обо всем американцу, матросу, Дмитрию – да кому угодно. Никогда не забуду этот леденящий ужас. Черт, а ведь, скорее всего, я – единственный, кто остался в живых, испытав это на себе!
Лишь чуть погодя я подошел к Белкину.
– Спасибо.
– За что? – на сразу понял кузнец. – А, ты про то. Тебе спасибо, что вовремя остановился, а то пригвоздил бы меня…
Глава 16. Где не ступала нога человека
Полностью перепоручив технические вопросы полковнику Джейнсу и его офицерам, я оставил за собой только общее руководство экспедицией. Было бы непростительной глупостью забравшись в такую даль, не исследовать остальные острова, что я и собирался сделать. Выбравшись из зловонной реки, я первым делом связался с Верхнезаводском. Ответила Марина. Она рассказала, что Семенову удалось достичь Нового Нью-Йорка, и он, с уполномоченным представителем американского правительства, читай – послом, уже отплыл в Порт-Артур. Грачев готовится к приему высокого гостя.
– Дядя, я не знаю, как сказать… – произнес я. – В общем американцы говорят, что Челябинск уничтожен метеоритом.
– Не обращай внимания! – ответил полковник. – Семенову сначала дали аналогичную информацию, но когда показали запись выпуска новостей… короче, вместо Челябинска там были кадры из «Космического Десанта»…
– «Звездного десанта», – поправил я.
– Ну да, из него самого… те самые кадры разбомбленного жуками Буэнос-Айреса. Я повторю – не похожие, а именно те, из фильма!
– Фух! – отлегло у меня. – А самих жуков не показали, с припиской «мутировавшие челябинские тараканы»?
Потом, по совету Джейнса, я попытался связаться с Новым Нью-Йорком. Как ни удивительно, они ответили сразу. Полковник сделал короткий доклад, после чего передал мне благодарность правительства.
Мы взяли курс на северо-запад. Дул сильный ветер, и «Адмирал Колчак» сильно качался на волнах, вызывая протесты в наших желудках. К ночи море успокоилось, однако мы все же сбавили ход. Я оставил на мостике Смита, а сам отправился спать.
Сон снился донельзя жуткий. И до жути реальный. Я чувствовал каждым волоском на коже дуновение и степного ветра, и даже запах потных тел скагов. Снился покойный Кинжай. Поставив на костер гигантский котел, он, в фартуке с ромашками, крошил в него морковку, картошку, свеколку. А затем забросил и меня в кипящий бульон. Бульон был наваристым, тягучим, вязким, как студень. И вдруг я понял, что в котле вовсе не бульон, а фиолетовый слизняк! Я закричал от ужаса, и начал раскачивать котел, чтобы выбраться. Я раскачивал его и раскачивал…
Проснувшись, я внезапно обнаружил, что судно и в самом деле качается! Забегая вперед, скажу, что в моей жизни не было больше ни единой ночи без кошмаров. Торопливо одевшись, я поднялся на палубу.
– Что случилось? – спросил я у рулевого.
– Не знаю, командир, – развел он руками. – Мы только что остановились.
– Где американский капитан?
– На корме, вместе с американским полковником.
Из люка высунулась голова Михаила – он тоже проснулся. Вдруг раздался громкий всплеск, и весь корпус судна вздрогнул. Я услышал звонкое
