Колясик? А это что за шибздик?
– Ген, ты как себя чувствуешь? – как-то по-отечески ласково обратился к нему Павел.
– Да норм всё. Что, перегаром воняет, да? – он поднёс руку ко рту и внезапно заорал, подскакивая на месте.
– Чего это со мной? Я что, уже неживой? Какого вообще?
– Тише, успокойтесь, пожалуйста, – Степан взял испуганного человека – если Генку ещё, конечно, можно было назвать человеком – за руку и заглянул в глаза, которые стали разноцветными и словно излучавшими свет мириад звёзд вселенной. – Скажите, как вы сейчас себя ощущаете?
– А ты что, доктор?
– Геннадий, отвечай на вопросы молодого человека… пожалуйста! – Павел Сергеевич уселся на диван и похлопал по плечу сидевшего за подлокотником Антоху.
– Тебе может пописять? Я те щас вазу вон дам, гы-гы! – осклабился довольный Кочан – он в первый раз видел мутанта вживую, но Генка ему явно был приятен – не то что те чудовища, которые бегали по улице, посиневшие не то от холода, не то от асфиксии. К тому же ему было вдвойне кайфово от того, что не пришлось убивать товарища.
– Очень весело! – развёл руками Генка и покосился в сторону. – А чего это Димон? Это я его что ли?
– Куда тебе! Эт я его… это самое… тип того, а то б он тебя грохнул за милую душу. Босс, можно я сам тогда отойду, а то после водички душу рвёт, а?
– Иди уже, только аккуратнее, пожалуйста, ещё не хватало, чтобы тебе там что-то откусили.
– А чо, прикольно, я тогда вон тоже напьюсь хоть и розовеньким стану, как свинка. А то всё время сидишь, смотришь как эти бухают вон…
– Иди уже!
Степан держал два пальца на шее Генки и сосредоточенно отсчитывал биение сердца. Девяносто–восемь, девяносто–девять, сто… Да не может быть… – пробормотал он себе под нос.
– Ну что там, Склифосовский? – негромко отозвался Генка.
– Да тише ты, Склифосовский вообще хирургом был, брюшную полость изучал и ещё кой-чего…
– Ну, мы-ж необразованные… Так что там такое, у меня? Всё, гроб заказывать?
– Хм, я бы наоборот сказал… Организм превратился, по его состоянию в пятилетнего ребёнка, если не меньше…
– Это что же, мне опять придётся в садик ходить? – хохотнул Генка.
– Ну, в садик-то может и нет, а вот к нам, в лабораторию точно сгонять придётся. Тебя как звать?
– Геннадий…
– Ну а меня, Степан, будем знакомы. Так, ходить можешь?
– Щас попробую… – Гена передвинул ноги и покачнулся. – Ого, реально как в первый раз пошёл! Ну, бегать не смогу, а так зато тащить меня не придётся.
– Так, ребята, вы тогда давайте, назад в лабораторию с Генкой, а мне ещё тут кое с чем разобраться надо, – Павел Сергеевич вздохнул и поднялся с дивана.
– А как же ваш напарник? – отозвался вылезший из-за того же дивана Антон. Перспектива оставаться втроём с Генкой его явно не прельщала.
– Кочан своё дело знает, не пропадёт, – как-то хитро улыбнулся Павел и пошёл к выходу из кабинета.
Степан пожал плечами и повернулся к Антохе.
–А с этим что делать будем? – кивнул он на Димона.
– А что с ним делать? Сделай ему искусственный массаж, поцелуй в конце концов! Что за день-то сегодня! – Антона, наконец, прорвало, и он, виня себя за минутную слабость, разозлился сам на себя и на весь мир. – Пошли уже обратно, там тебя Викуся ждёт…
– Успокойся, ты опять начинаешь нести чушь. Геннадий, прошу к нашему, так сказать, шалашу… Под локоточек?
– Да уж, спасибо, сам я не справлюсь, чувствую. Надеюсь, меня там резать-пытать не будут?
– Там есть кого пытать… Думаю, тебя не тронут больше того, что полагается. Ну что, поспешим?
Генка ненадолго замешкался.
– А может, пока не поздно, зайдём, покуролесим немного на улице?
– Чего это так?
– Что-то уж больно не хочется мне, честно сказать, на стол к вам сразу так ложиться, хочется опробовать своё новое тело, оно такое лёгкое и одновременно прочное, так и рвётся душа что-нибудь сварганить.
– Например?
– Ну, не знаю, можно лазанью с соусом тартар, можно винишка…
– Простите, что?
