его на пол. Два тела сцепились в клубок, стараясь изничтожить друг друга. В порыве высвободиться, Афанасий глухо зарычал, ничуть не уступая существу по характеру рыка. Проклятый удивлённо отступил. Следом сухим треском прозвучала автоматная очередь. Это Серёга схватился за верный калаш и, улучив момент, попал прямо в шею прожорливому мутанту.
Предсмертный вой инопланетянина пронёсся над крышами. От этого воя по телу пробежали мурашки. Ещё мгновение, и если бы Афанасий не отпрянул за железную решётку для кондиционера, страшилище бы пробило когтями его грудную клетку.
Другие существа на мгновение замерли, оценивая ситуацию.
– Танька, того душу, к вертолёту, быром! – Серёга продолжил стрельбу одиночными выстрелами.
Священник медленно продвигался к двери, вёдшей внутрь госпиталя.
– Отставить! Татьяна, ко мне! За спину и не высовываться! – резкими сухими фразами проговорил он.
– Та-дах! – синешерстный выломал антенну и бросил ею в мужчину. Тот успел пригнуться и выстрелил в ответ, попав прямо в глаз трупотелому.
– Эх ты, Афоня, балаболка ты конкретный, вот ты кто! А ещё мне что-то там калякал о профессии… Сам-то не в спецназах горбатился?
– Заткнись сейчас же и быстро за мной!
– А Лёха?
– Носилки брось! Пробиваемся к двери!
Бах! Ещё одна пуля размозжила башку взявшемуся из ниоткуда клыкозубу. Однако их меньше не становилось.
– Дзинь – последняя пуля против всех законов физики сбивает замок на двери, и Афанасий открывает проход, одновременно выбрасывая использованный магазин в сторону. Другой магазин перекочёвывает к нему в руку откуда-то изнутри куртки.
Заскочив в помещение, мужчина проверил ход – всё было чисто.
– Хватайте Лёху и сюда, быстро!
Танюха с Сергеем схватили носилки и побежали внутрь. Священнослужитель вскинул пистолет на вытянутой руке и уверенным движением расстрелял патроны в замерших вдруг монстроидов. Они, однако, не спешили погибать, видимо, потеряв своего вожака.
Метнувшись следом за спутниками на чердак, Афанасий тут же захлопнул дверь изнутри и засунул валявшуюся здесь совковую лопату в проём для ручек.
В помещении был дежурный молочно-белый свет, освещавший небольшой коридор к лестнице, спускавшейся вниз… Там было ничуть не ободряюще тихо.
ГЛАВА 15
РУССКИЕ ЖЕНЩИНЫ ПРО МУЖЕЙ НЕ ЗАБУДУТ…
Татьяну уже давно не называли по имени. Для всех она была бабой Таней, доброй, милой и такой по-старушечьи мягкой и тёплой. Сейчас она чистила картошку, стоя на кухне у раковины.
– Ох уж, старый… Куда чёрт-то тебя понёс? – беззлобно ругала она своего мужа, промывая чищеную картофелину. – Сбрендили что ли все эти журналюшки? Всякую чушь пишуть, показують! И что им не сидится в обыденном мире-то… Насочиняли какой-то гадости, а моему только бы повоевать лишний раз… Ох, умаялась что-то… Баба Таня присела на аккуратную табуреточку, украшенную выжженным узором. – Ах, да что же это я, совсем запамятовала, старая! Надо же было сказать, чтоб из подвала-то капустки принёс, закончилася уся ужо! А как мне суп готовить без капустки? Ох, не додумаится же без меня…
С такими мыслями баба Таня вышла на балкон и поняла, что поступила опрометчиво – без очков-то она уже давно перестала видеть, а очки сейчас лежали на полочке шкафа. Во дворе кто-то быстро бегал, передвигаясь на четырёх конечностях.
– Сем-ё-ёо-н! – неожиданно громко крикнула бабуся, и несколько существ остановились и подняли головы. – Семён, где ты! Отзовиись!
Проклятые медленно подошли к стене дома и один из них встал на задние лапы. Второй тут же с разбегу вскарабкался по его телу на бортик первого этажа над подъездной дверью.
– Ну вот! Придётся за очками возвращаться! – пробормотала бабуля и вернулась в комнату, оставив балкон раскрытым.
– Ещё и воду закрыть запамятовала, вот растяпа-то, а! Так, где тут моя табуреточка? Надо на балконе занавесочки поснимать да состирнуть малость…
Надев очки, баба Таня взяла табуретку и пошла обратно на балкон. Внизу послышались странные царапанья и кряхтения.
– Это хтой-то там! Опять ты, Маклаковский, надребезденился? Прально Саша не пускаить! Ну-ка давай отседова! – кряхтения не прекратились, а даже усилились. Старушка подошла к окну и высунулась. На неё смотрела пара глаз, находившихся на морде странного уродца. Баба Таня замерла – замерло и то
