страшно!
Сказать, что уже боялась, что молчаливой понравлюсь всем гораздо больше и трубку так и оставят. И что, кажется, хочу продлить отпуск. И что никто до сих пор так и не сказал мне, сколько шрамов у меня останется и где. И что инкубатор мне так и не показали и вообще отчитываются про него возмутительно редко. И что между лопаток чешется, сил никаких нет…
— Прочитать-то дашь? — не выдержала Лика.
Я глянула на нее поверх вожделенного планшета, добавила пару ласковых про ее новую помаду — но первым прочитать дала все-таки Третьему.
Если Его Высочество и удивился, получив внушительный кусок текста, где ни слова не было посвящено ему самому, то виду не подал.
— Если я почешу, то придется заново проверять правильность установки трубки, — только и припугнул он и честно передал Лике мои размышления о подборе цвета.
— Да просто тебе самой такую же хочется, — невозмутимо хмыкнула она. — Но тебе-то точно не пойдет.
И вот тут-то я и поняла, как же, на самом деле, мало нужно, чтобы сделать человека безгранично счастливым.
Я закрыла текстовый редактор, открыла графический — и через полминуты предъявила Лике кислотно-желтый смайлик с высунутым языком.
Через полчаса милого воркования Третьего с Ликой, когда я уже подумывала о том, чтобы вырубиться самой, в бокс робко заглянули два санитара и, заметно оробев в присутствии венценосной особы, попросили разрешения конфисковать у нас королевского асессора.
Мира, не удержавшись, сообщила, что без него беседа будет скучной, но так и быть: забирайте. Санитары озадаченно покосились на Рино, мирно продрыхшего все на свете, но от обсуждения воздержались и утащили его вместе с койкой, пока мы не передумали. Лика поспешила откланяться за компанию: при всей ее бестактности и сомнительном чувстве юмора (и кого ж она мне напоминает?), быть третьей лишней ей не улыбалось.
Теперь в боксе стало пустовато.
Зато в отсутствие свидетелей принц, наконец, перестал изображать несгибаемого бойца за справедливость и социальное равенство, попутно взявшего приз зрительских симпатий. Расшнуровал мундир, не позволявший сутулиться, присел на край моей койки и устало вытянул ноги.
— В Нальме срочно собирается внеочередной семейный совет, — тихо сказал Третий и прижал к губам мою руку. — Я потребовал рассмотреть дело о моем отречении. Его Величество в ярости, но противопоставить пока ничего не может. Я в своем праве. На самом деле это, конечно, мало кого волнует, но… огласка — великое дело.
Я молча сжала пальцы.
— Я должен буду уехать, — грустно улыбнулся принц. — Ненадолго. Я хотел бы взять тебя с собой, но капсулу нельзя перемещать, пока в ней есть пациенты, а без систем жизнеобеспечения пока нельзя оставлять ни тебя, ни Рино, ни, тем более, инкубатор.
Я потянулась к планшету. Его Высочество понятливо выпустил мою руку, но я малодушно медлила.
Черта с два у него были серьезные намерения, когда он затащил меня в ресторан. Принц искал повод отвлечься и отдохнуть если не душой, то телом — и я отлично сошла под пиво.
Он сделал из меня мишень. Да, потом Его Высочество приложил все усилия, чтобы защитить, даже рассорился с отцом и устроил неимоверный фарс на бракоразводном процессе… да и заранее выдернутая за пять световых лет медицинская капсула тоже много о чем говорит.
С ним хорошо. Он — предусмотрительный, понимающий и решительный.
Но если уж начистоту, то все человеческое в нем я увидела отнюдь не тогда, когда помощь нужна была лично мне.
Насколько вообще дальновидно то, что я собираюсь сделать?
Пальцы дрожали и плохо слушались. Последний раз я писала эту фразу на погребальной урне — и с тех пор прошло очень, очень много лет.
«Я люблю тебя».
И, кажется, мне уже плевать, что ты со мной сделал — и сделаешь. Ты никогда и ни для кого не был тем, что принято называть «надежное мужское плечо», но, положа руку на сердце, — так ли оно мне нужно?
Его Высочество улыбнулся — по-прежнему грустно — и в продолжение старой неудачной шуточки поцеловал меня в лоб.
«Кэнвилл — корф».
— Таррет отвезет меня к космопорту. Его Величество обещал организовать еще один телепорт. Я вернусь так скоро, как смогу. Гейл останется с тобой.
«Сухарь» скупо кивнул. Его Высочество сжал мою руку — и вышел из бокса, не оборачиваясь.
Я прижала к груди планшет и зажмурилась. Дверь зашипела, и удаляющихся шагов в коридоре я уже не слышала.
На повторное шипение я среагировала не сразу: успела задремать, — зато потом невольно встрепенулась. Ресницы слиплись от соли, и глаза снова не открывались до конца.
— Утро в аррианской деревне, — иронично прокомментировал кто-то мою выразительную физиономию. — Я уже думал, что в этом боксе весь
